Наследник из Калькутты(изд.1958)
Шрифт:
– Что ты, это же груда золота! Во всем доме у меня нет и десятой доли такой суммы!
– Слушай меня, Мак-Райль! Я пришел либо взять камень или деньги, либо убить тебя. Даю тебе одну минуту. Я буду считать до шестидесяти. Вставай, зажги вторую свечу и не вздумай хитрить! На счете «шестьдесят» я размозжу тебе череп, если камень или деньги не будут у меня в руках.
Незнакомец в полумаске поднял Мак-Райля и поставил его на ноги. Затем он отскочил к окну, задернул занавеску и, наведя в лоб Мак-Райлю пистолет, взвел курок.
–
– Стой! Ты из людей Бернардито?
– Тридцать… Торопись, скупщик, пощады не жди…
– Послушай! Я был другом Бернардито!
– Сорок… ты обманывал и его, скупщик…
– Повторяю тебе, у меня нет ни камня, ни денег!
– Пятьдесят… Значит, ты живешь последние секунды, Лисица-Мак!.. Пятьдесят один…
– Постой, я достану камень, он в другой комнате!
– Тебе чертовски не повезло, Мак-Райль, в другую комнату я тебя не выпущу… пятьдесят два…
Мак-Райль наклонился над плиткой паркета в углу и топнул ногой.
– Да стой же!
– Пятьдесят пять… Ты почти труп, Джеффри Мак-Райль!.. Пятьдесят шесть…
– Брось мне нож, проклятый пират! Я должен поднять паркетную плитку!
– Пятьдесят семь…
Незнакомец швырнул Мак-Райлю перочинный ножик с ночного столика. Тот поймал его на лету.
– Пятьдесят восемь…
Мак-Райль поддел ножом дощечку паркета и отшвырнул ее в сторону.
– Пятьдесят девять!
Из-под дощечки появился сверток, обмотанный тряпкой. Мак-Райль швырнул его под ноги незнакомцу.
– Повежливее, Мак! Разверни сверток и покажи камень. За обман – смерть без пощады!
Руки плохо повиновались скупщику. Когда тряпка отлетела в сторону, незнакомец увидел маленький футляр из замши. Мак-Райль расстегнул его.
В жалком свете ночника и второй свечи, зажженной Мак-Райлем, из футляра выглянула как бы огромная твердая капля утренней росы. Но едва лишь рука Мак-Райля с камнем чуть повернулась, в прозрачной глубине этой капли вдруг вспыхнула зеленая искра. В следующее мгновение от едва заметных движений руки, державшей алмаз, грани чудесного камня стали испускать в свете двух свечей то красные, то синие, то оранжевые лучи.
Два человека, как завороженные, глядели на волшебную игру алмаза.
Первым опомнился Мак-Райль. Зажав камень в кулак, он наклонил голову и, как бык, ринулся на человека в полумаске.
Неуловимо быстрым движением свинцовой перчатки, надетой на левую руку, тот ударил атакующего в лицо, снизу вверх.
Падая на колени, Мак-Райль вцепился в руку, нанесшую удар. Он ощутил, что одно гнездо свинчатки было пустым – на руке у незнакомца не хватало безымянного пальца… Потом в мозгу Мак-Райля разом вспыхнули все искры и лучи бриллианта: теряя сознание от нового удара, он выпустил руку незнакомца и тяжело грохнулся на пол.
В ту же ночь из Бультона в Шербур отошел пакетбот [31] . На борту в числе немногих пассажиров находился бедно одетый испанец. Завернувшись в плащ, он сидел среди ящиков и мешков, сваленных на корме суденышка, и, казалось, один не страдал от морской болезни, жестоко мучившей остальных путешественников. Руки его в черных перчатках опирались на палку. Свой дорожный мешок он положил себе под ноги.
На груди у пассажира под плащом и грубой курткой висел маленький кожаный мешочек. Время от времени он бережно ощупывал его рукой. Измученные болезнью соседи не обращали на него никакого внимания.
31
Небольшое судно, перевозящее почту
На рассвете, когда ветер стал свежее и пакетбот то и дело зарывался носом в пенистые воды, навстречу, шумя парусами, прошел большой торговый бриг. Испанец вгляделся в красивые очертания брига и с трудом разобрал на носу надпись, выведенную крупными белыми буквами: «Орион. Порт Бультон».
В Шербуре, не теряя времени, испанец пересел на французское судно, отправлявшееся в греко-турецкий порт Пирей.
3. Островитяне
1
Заря ясного летнего дня сообщает любому ландшафту несколько идиллический оттенок. Смягчает она и суровость пейзажа английского севера, где небо редко очищается от туч, а холмы и долины – от скучной пелены дождя и тумана. Известно, что в окрестностях Бультона, где расположено поместье Ченсфильд, легко схватить ревматизм и трудно отделаться от сплина [32] .
Но в конце июля, уже в преддверии сереньких осенних дождей, здесь бывают удивительные дни – ясные и светлые, превращающие Ченсфильд в прелестнейший уголок.
32
Сплин – хандра, тоскливое настроение; раньше считался специфической английской болезнью, вызываемой климатом Британских островов
В такой погожий июльский денек, почти на рассвете, когда пушистые облака уплывающего ввысь тумана были еще розовыми, леди Эмили Райленд шла по берегу длинного узкого озера, окруженного парковой зеленью. На светло-сером платье и голубоватой шали оседали росинки; свежий солоноватый ветерок с океана играл концами шали, а в глазах молодой женщины отражались солнечные блики, игравшие на воде.
Проворные белки, цокая и щелкая, перескакивали с дерева на дерево; дятел усердно стучал где-то вверху. Совсем близко от леди Райленд на дорожку выскочила лань. Не испугавшись владелицы поместья, животное осторожно спустилось к берегу и наклонилось к самой воде. Леди Эмили остановилась, чтобы не спугнуть зверя.
Внезапно лань вздрогнула, метнулась в сторону и в два прыжка исчезла в кустах парка. Кто-то быстро бежал по дорожке на другом берегу озера. Леди Эмили узнала Антони, молодого грума сэра Фредрика. Досадуя на нарушенный покой, молодая женщина направилась к дальней беседке в самом запущенном и глухом углу парка. Здесь она углубилась в чтение рукописи, полученной ею два дня назад у мистера Уильяма Томпсона.
Все ставни старинного дома Райлендов были еще наглухо заперты, когда Антони, потревожив свою госпожу на ее ранней прогулке, прибежал наконец к заднему крыльцу дома.