Наследник Каладана
Шрифт:
– Но если завод был построен хорошо финансируемыми террористами Союза Благородных, то кто все это уничтожил? – Он повел рукой вокруг.
Барон пожал плечами.
– Может, какая-нибудь конкурирующая группировка?
– Маловероятно, – покачал головой Фенринг. – Какой в этом смысл?
– Я не слишком-то разбираюсь в подобных вещах, – произнес барон. – Но мы всегда можем задать этот вопрос Императору Шаддаму.
Фенринг побледнел и вздрогнул. Барон улыбнулся про себя, понимая, что его точно рассчитанная провокация достигла цели. Граф Фенринг преждевременно доложил Шаддаму, что «черные» торговцы специей пойманы и казнены – задолго до
– Э-э-э, хммм, нам не стоит беспокоить Шаддама такой ерундой. Мы с вами сами во всем разберемся.
– Забыли обо мне? – подскочил Грикс Дардик. – А я тут как тут! – Принюхиваясь, он наклонился над расщелиной и изо всех сил приналег на каменную плиту, сдвигая ее в сторону. Посыпались обломки породы, заскрипела искореженная арматура. – Я кое-что нашел!
Ментат пошарил в увеличившейся щели. Торжествуя, вцепился во что-то, дернул, покачал из стороны в сторону и, наконец, вытащил обгорелую скелетированную конечность, оторванную от заваленного трупа.
– Я нашел руку! – Он наклонился ближе, обнюхивая обугленную плоть. – Это нам пригодится, сэр?
Фенринг нахмурился:
– Я бы предпочел взять этого человека живым! – Сердитым жестом он велел ментату отнести находку в корабль. – Возможно, нам что-то даст тщательный генетический анализ. А пока продолжайте искать!
Барон повернулся к своим войскам и зычно крикнул:
– Продолжать поиски! Вы что-нибудь нашли?
Его люди сокрушенно покачали головами и приняли еще более старательный вид, чем прежде.
Вокруг пахло дымом, пылью и обгорелым мясом, и ко всему этому примешивалась сладкая коричная нота меланжа.
В юности, оставленный присматривать за Каладаном, я чувствовал себя как ребенок, брошенный в воду, чтобы научился плавать.
Каждый день состоял из вопросов и сомнений.
Через задний двор замка Пол направился к конюшням, которыми почти не пользовались – старым и новым постройкам на разной стадии ремонта. Этим путем ходили его отец и дед, и многие герцоги Атрейдесы до них. Пол беспокоился об отце, тайно улетевшем к повстанцам, и Гарни Холлик, отправленный со срочным посланием к Императору, давно должен был возвратиться домой… Судьба матери, отбывшей по заданию Ордена сестер Бинэ Гессерит, также его тревожила.
Размышляя о предках, юноша предполагал, что каждый из них так или иначе сталкивался с трудностями, которые казались непреодолимыми. Пол ругал себя за то, что сокрушается о собственном положении. Что толку терзаться или сожалеть о прошлом? Нужно думать о будущем. На что-то он никак не мог повлиять, но часть будущего всецело зависела от него.
Он боялся, что давние отношения его родителей разрушены непоправимо и отец с матерью никогда больше не встретятся, оставаясь в разных мирах огромной Империи. Однако к беспокойству примешивалась и гордость за то, что отец не сомневается в способности Пола управлять целой планетой без него – пусть даже с помощью прекрасных советников и наставников.
Во время последнего разговора с отцом Пол видел его
Теперь, пока Пол шагал к конюшням, его мучало предчувствие какой-то ужасной задачи, ожидающей его в скором времени – от которой он не мог ни убежать, ни спрятаться, в чем бы она ни заключалась. Ему предстояло встретиться лицом к лицу с проблемой. Но с какой? Он не знал.
Пол понимал лишь одно: если он пройдет это великое испытание, то обретет уверенность в своих силах. Эта надежда сияла впереди, как яркая звезда на ночном небосводе.
Главные конюшни пустовали уже довольно долго. По плотно утрамбованному полу юноша прошел через одно из подсобных помещений, вдыхая впитавшийся запах лошадей, кормов и ветеринарных масел. Из любопытства он подергал заднюю дверь, затем рванул сильнее, поскольку та прикипела к проему. Ржавые петли застонали и заскрипели.
Пыльный коридор вел в самую старую часть построек, где дед Пола когда-то держал свирепых салузанских быков. Пол раздвинул паутину и вошел в темное здание, вспоминая историю о том, как старого герцога насмерть забодал обезумевший бык. Лето давно грозился снести пустующие бычьи стойла, но потом передумал. Возможно, он вспомнил, как сильно его собственного отца завораживал вид этих гигантских животных и зрелище корриды.
Над стойлами был сводчатый потолок, и через трещины в крыше струился солнечный свет. Маленькие птички перепархивали по стропилам, и одна из них спикировала к Полу, будто охраняя свою территорию. Юноша пригнулся, и промахнувшаяся птица снова взмыла под потолок.
Услышав позади шорох, Пол резко обернулся и принял боевую стойку – но обнаружил, что смотрит на улыбающегося Дункана Айдахо.
– Я знал, что в конце концов вы придете сюда, чтобы осмотреться. Удивляюсь только, что вы не сделали этого раньше. – Он шагнул под луч света, в котором танцевали пылинки, похожие на крошечные астероиды. – Я принес вам кое-что. – Размашистым жестом, будто сам был тореадором, Дункан выставил вперед бандерилью с выцветшими зелеными и черными перьями Дома Атрейдесов – длинное копье, которым матадоры дразнили атакующего быка. – Это принадлежало вашему дедушке.
Мастер меча протянул ему бандерилью, и Пол ощутил легкий трепет, повертев ее в руках. На перьях он заметил темное пятно.
– Это кровь?
– Того самого быка, который убил старого герцога. Ваш дед успел вонзить ее в плечо этого чудища, прежде чем оно подняло его на рога.
Пол вздрогнул. Он хорошо знал эту историю. Голова того огромного быка теперь висела как трофей в обеденном зале.
– После трагедии ваш убитый горем отец забросил бандерилью в угол этого здания. А я тогда служил конюхом и подобрал ее. И теперь хочу, чтобы она была у вас.
Пол посмотрел на бандерилью, представив, что это его единственное оружие против разъяренного животного.
На лице Дункана мелькнула тень переживаний.
– Ваш дед проявил ко мне доброту, когда я был мальчишкой, только что сбежавшим от этих тварей Харконненов. А ваш отец помог мне стать тем человеком, которым я являюсь сейчас.
– Я всем обязан дому Атрейдесов. – Он помрачнел и посерьезнел еще больше. – Я буду служить вам преданно и умело, до моего последнего вздоха.
Смущенный тоном Дункана, Пол попытался разрядить напряжение легкой улыбкой: