Наследник клана
Шрифт:
Если честно, я сразу не понял, кто это сказал, а когда дошло - едва сдержался, чтобы не броситься прямо тут. Вот от кого не ожидал, так это от Белоснежки, смотрящей прямо на меня с изрядной долей презрения в глазах. Вот тебе и девочка-одуванчик.
– За такое у нас принято гвоздь в печень вгонять, невзирая на пол и возраст, - говорить было тяжело из-за душившей ярости.
– Благодари... бога...
– А ну тихо!
– в голосе Ольге Васильевны звенела сталь.
– Дарья! Ты перешла все границы! Немедленно извинись, и я отстраняю тебя от работы. А вы, юноша, запомните. Теперь вы не в этой своей «Нахаловке». Тут другие
– Прошу прощенья, я была неправа, - тусклым безжизненным голосом отбарабанила Белоснежка, что совсем не вязалось с её взглядом, обещавшим мне жестокую и мучительную смерть.
– Разрешите идти?
– Иди. Таша, замени Дашу на чарометре. И постарайтесь избегать разговоров.
– Раздав всем задания, женщина направилась за Белоснежкой.
– За дело!
Хлопнула дверь, и мы продолжили. Но на этот раз молча. Процедуры мне были знакомы. Я не раз проходил их в различных клиниках, так что закончили мы быстро, как раз к моменту, когда вернулась хозяйка лаборатории. Ознакомившись с результатами, она нахмурилась, с задумчивым видом походила по комнате, а затем махнула рукой, мол, идём...
Завела она нас в отдельное помещение, вся обстановка которого состояла из каменного куба с отверстием посредине, в котором был закреплён лежак на салазках так, что его можно было задвинуть внутрь или вынуть обратно. Места в упор хватало для одного человека. Но самым удивительным было не это.
Всю поверхность куба покрывали печати, не просто нарисованные, а вырезанные на камне. Честно говоря, выглядело всё жутковато. Особенно когда, уложив меня на лежак и закрепив ремнями, Ольга Васильевна и помощницы задвинули его внутрь и вышли из комнаты, наблюдая за происходящим из соседней через окно, забранное толстым стеклом.
Только вот страхи мои не оправдались. Даже когда куб загудел, а печати засияли радужными сполохами - я ничего не почувствовал. Устройство срабатывало ещё трижды и всё с тем же результатом. И, честно говоря, это расстроило меня сильней, чем, если бы каждый раз пришлось испытывать адскую боль.
Если болит - значит есть чему! А так... мечты о чародействе рассыпались от удара об суровую действительность. Похоже, мне и правда, просто повезло. Оглушённый этой мыслью я безропотно поплёлся за Линой, которой приказали отвести меня в столовую, понимая, что, скорее всего, это подачка из жалости, а дальше меня ждёт всё та же камера.
Глава 3
Каблуки звонко цокали по гранитным плитам, выдавая волнение хозяйки, как бы она ни пыталась его скрыть. Мужчины ждали результатов обследования в условленном месте - небольшой беседке посреди студгородка, превращенной в летнее кафе. Точнее, демисезонное, пустотный щит надёжно укрывал посетителей от непогоды, правда, и чашка чая тут стоила примерно столько же, сколько зарабатывала среднестатистическая семья на первом ярусе. У местных учеников обычно проблем с деньгами не было, так что заведение пользовалось популярностью.
При появлении женщины мужчины поднялись, учтиво отодвинув стул, и лишь потом уселись сами. Если бы Ольга давно не знала обоих, могла бы принять их за придворных князя или кого-то из верхушки кланов. Хотя нет, даже с безупречными манерами, - нет. Глаза выдавали род деятельности данных господ сразу и с потрохами. Острый словно препарирующий взгляд, стремящийся добраться до самых глубин души, до потаённых мыслей, которые ты не доверишь даже подушке. Найти мельчайшие чёрные пятна на белом фоне... и безжалостно казнить, если хотя бы в подсознании ты пересёк неизвестную черту.
– Итак...
Ольга Васильевна Ланская. Видный учёный в вопросах изучения энергоструктуры человека, о которой, впрочем, мало кто слышал, по ряду причин вынужденная довольствоваться должностью заведующей лабораторией школы для маго-одарённых детей, внимательно посмотрела на собеседников. Вздохнула, немного играя, и продолжила:
– И зачем вы притащили ко мне убийцу-уголовника, да ещё пятнадцати лет отроду? Что вы хотели получить? Я бы поняла, если бы речь шла об обследовании, но зачем вы пообещали, что он будет учиться?
– Ольга Васильевна, - покачал головой, не принимая её игры, Егор Петрович.
– Давайте не будем говорить про убийц и уголовников. Вам ли не знать, что есть любой Полис. Просто одним вроде как можно, а таким, как он, - нет.
– Обстоятельства, - на лице Льва Евгеньевича, в свою очередь, не было и следа раскаяния.
– Парень - крепкий орешек, выдержал жёсткий прессинг в тюрьме, но ни в чём не сознался. А вводные таковы, что он идеальная фигура для...
– Садовников, - закончила за него женщина, проигнорировав его напарника.
– Кем ещё могут заниматься сразу два следователя по особо важным делам, облечённые волей Князя. Позвольте, попробую угадать ход ваших мыслей. У мальчишки явные отметины силы. Волосы как минимум. Это первое, что приходит на ум, глядя на него. Но все обследования показывают, что он выродок, бездарь и пустышка. Шутка природы. Это порождает в нём обиду на тех, кто действительно одарён. А тут ещё и родители погибают, и некие обстоятельства сбрасывают его на самое дно социальной лестницы. Раз раньше он жил на втором ярусе, тут явно не обошлось без мошенничества с наследством. Иначе он просто не попал бы в детдом в этой Таганской Нахаловке. От него избавились как от свидетеля, верно?
Мужчины не посчитали нужным отвечать. Всё так и было понятно. После крушения поезда вдруг объявились неведомые кредиторы, о которых никто раньше не слышал, квартира и имущество семьи Каменских были тут же проданы за копейки в счёт погашения долга. А никому не нужный пацан вышвырнут куда подальше, где не мог бы предъявить претензий, а, скорее всего, просто исчез бы. И всё это даже не с молчаливого согласия, а при самой деятельной помощи полиции, суда и властей. Единственная странность - это почему на самого пацана не наложили рабскую печать.
При купленном судье это вполне можно было сделать - сумму несуществующего долга легко увеличить до бесконечности. Но и этому было объяснение. Военные-наёмники могли закрыть глаза на наглое ограбление наследника одного из «своих», особенно, если подмазать начальство. Но рабство - совсем другое дело. Даже промолчав в открытую, безбашенные вояки могли запросто устроить несчастный случай кому-то из причастных - просто для того чтобы с их детьми, случись что, не повторилась бы подобная история. А так, с глаз долой - из сердца вон, и все довольны.