Наследник по контракту

Безрукова Елена

Лена опять зашлась в рыданиях на моих руках. Спустя несколько минут он вдруг утихла и поднялась на руках с моих колен, уставились на меня полусумасшедшим взглядом и схватила за ворот рубашки.

— Влад, помоги мне, — зашептала она горячо. — Знаю, что после всего, что я наговорила, ты злишься. Но прошу тебя, помоги мне. Займи мне, я отдам… Когда-нибудь… Я…буду самой послушной любовницей в мире, я буду твоей рабыней навсегда, только спаси моего сына. Согласна на любые условия. Всё, что угодно. Сделаю абсолютно всё. Я умоляю тебя, Влад. Пожалуйста. Хочешь на колени встану?

Сжал сильнее женские плечи:

— Прекрати унижаться! —

оборвал её, и Лена пугливо замолчала. — Неужели я настолько урод в твоих глазах, что способен отказать больному ребёнку?

— Ты…поможешь? — спросила она с удивлением и надеждой.

Дура ты, Калиновская, хоть и умная. Феномен природы — умная дура обыкновенная, одна особь.

— Помогу. Только нужно во всём разобраться. Это все документы о болезни? — указал глазами я на комод с пачкой листов сверху.

Она кивнула.

— Влад, ты… — глаза Лены вдруг стали закатываться. — Ты…

Она с негромким вздохом брякнулась на ковёр.

— Эй, — успел я поймать её голову. — Блин…

Подхватил её на руки и перенёс на кровать. Кажется, врачей всё же вызвал не зря.

***

Лене вкололи успокоительное со снотворным, и она уснула. Укрыл её пледом, раздену позже. Не при посторонних же.

— Очень сильный стресс, — сказал врач мне на выходе. — Что-то серьёзное случилось у вас?

— Да. Ребёнок тяжело болен, — ответил я, не вдаваясь в подробности.

— Что ж, — вдохнул фельдшер, — Это серьёзный повод. В таких случаях я рекомендую обратиться к специалисту. Возможно, его маме понадобятся препараты…посерьёзнее валерьянки.

— Антидепрессанты?

— В том числе. Вы сами видели, что сама ваша жена не справится.

Он назвал её женой, решив, что мы все одна семья. В общем-то, это сейчас совсем неважно, но я отметил про себя, что никакого отторжения подобное обозначние роли для Лены у меня внутри не вызвало.

— Ну да, я понял, — сказал я задумчиво. — Спасибо за помощь. И за совет.

— Поправляйтесь.

Машина скорой помощи покинула территорию дома, а я вернулся в комнату Лены. Снял с неё блузку и юбку, оставив спать в нижнем белье. Только после этого вспомнил и о себе — сходил в душ, переоделся в домашнюю футболку и брюки, попытался поужинать, но вышло не очень. Как-то еда не шла после новостей о Демиде.

Налил в бокал виски со льдом и закурил прямо в кухне, чего обычно не позволяю себе. Но сейчас такой раздрай в душе, что в общем-то всё равно уже. Вытяжку включил посильнее и принялся пускать клубы сизого дыма в потолок.

Самого передёрнуло, когда я увидел диагноз пацана. Жаль мальчишку, ведь ребёнок же совсем. Что за несправедливость? Уроды всякие, маньяки и дебилы живут себе спокойно, а малышонок, который ничего никому не сделал так сильно болен оказался. Рак — вообще очень коварное заболевание, его в принципе крайне редко выявляют на ранних стадиях, когда ещё можно что-то исправить, и то — чаще всего абсолютно случайно при каком-то смежном анализе. Неудивительно, что лейкоз Демида никак не проявлял себя ровно до третьей стадии, когда и показываются явные симптомы. Лену нисколько не виню, что она не доглядела за сыном — кто же мог заподозрить такое заболевание у ребёнка? Она не виновата, Лена хорошая мама, видно, как она его любит, и как сильно сейчас переживает.

Я думал, что такие чувства мной давно позабыты на фоне образа моей жизни, но мне тоже больно за неё. Её боль передалась и мне невольно, и я даже делю это горе с ней. Меня беспокоит судьба постороннего

мне пацана, потому что он ребёнок. Её ребёнок. Я не смог бы остаться в стороне, и помог бы, если бы она и не просила. Третья стадия — ещё не приговор, от многих факторов зависит эффект лечения, но продлить жизнь ему мы сможем.

Единственное, что сейчас свободных денег у меня нет. Последние отдал за долги Калиновского. Основная сумма активов в бизнесе крутится. Прекрасно понимаю, сколько будет стоить лечение, возможно, потребуется операция, и не здесь, а где-нибудь в Израиле. Наши специалисты не так компетентны в такой области, да и если нужна будет операция быстро донора не подберут даже в Москве, только за рубежом. Я вижу только один вариант: продать часть акций компании. Я снова стану не единственным хозяином фирмы, но зато спасу невинную душу. Даже две — ещё Лену. А если Лена беременна, то и все три. Ведь ей нельзя переживать, и только если она увидит, что мы делаем что-то, чтобы спасти её сына, заставит себя успокоиться и взять себя в руки.

Кстати, большой вопрос — не по линии ли Калиновской перешла эта гадость? Она ведь генетически передается, расположенность к ней. Надо бы обязательно проверить, потому что и наш с ней ребёнок тоже может потом заболеть. Хотя я ведь проверил её, анализы брали на всё, что можно, в том числе на скрытые заболевания и предрасположенность к ракам. Ничего у неё врачи не нашли, значит, скорее всего «подарочек» Демиду достался от папы.

Засранец ты, Дима. Даже с того света ты вынуждаешь меня продать как минимум те же акции, что я забрал у тебя, а то и большее их количество. Но в данном случае и мысли нет жадничать. Завтра же поеду в клинику и узнаю, сколько примерно может стоить лечение, и выставлю акции на аукцион на необходимую сумму.

Мы спасём тебя, пацан. Обязательно спасём.

Около полуночи спустилась в кухню Лена. Вид сонный, потрёпанный, та же скорбь на лице, но хотя бы истерики не было. В домашнем халате и с мокрыми волосами, явно из душа, она подошла ближе.

— Влад… Ты здесь, — голос тот же бесцветный, но без надрывных нот.

— Не спится? — спросил её.

— Да выспалась уже от укола. Пить очень хочется.

— Садись, — поднялся я усадил на стул её. — Поухаживаю немного.

Налил ей чая на травах, пододвинул ближе к ней дымящуюся чашку и сахарницу.

— Спасибо большое, — глянула Лена на меня и осторожно принялась пить чай, чтобы не обжечься.

Поесть она вряд ли сможет, пусть хотя бы сладкого напитка выпьет. Сам вернулся на своё место, к коньяку.

— Почему ты не осталась с сыном? — спросил после небольшой паузы.

— Я приехала за вещами, — глухо отозвалась она. — Но дома меня разбило…

— Понятно. Лен, — сжал её ладонь, лежащую на столе. — Я же сказал, что помогу. Всё не так страшно, если вовремя начать действовать. Знаешь, сколько случаев, когда вылечивали лейкоз совсем?

— Сколько?

— Много, — вру. Мало. Слишком много тонкостей, которые влияют на лечение. Но я искренне верю в лучшее. — И твоему сыну повезёт. Он не один, у него есть мама, а у тебя есть я.

Она молча слушала, не забирая руки. В янтарных глазах опять заплескались боль и слёзы, но ей придётся быть сильной ради сына.

— Ты как вообще? Хочешь, я приглашу врача, он тебя посмотрит, может, какие-то препараты назначит, чтобы тебе было легче.

— Нет, — покачала Лена головой. — Ничего не нужно. Я утром поеду к Демиду, останусь с ним.