Наследник престола
Шрифт:
Замерзла?
На улице ужасно холодно!
Стархова удобно устроилась в кресле.
В мундире полковник выглядел статным: был не широк в плечах, но строен, имел прекрасную молодцеватую фигуру. Он вынул из холодильника бутылку коньяка, принес на столик рюмки, шоколад. Налил коньяку.
Выпей, согреешься.
Светлана Андреевна пригубила, откусила шоколадку.
Светлана, скажи, ты решилась?
Она подняла задумчивые глаза.
О чем ты?
Ты же знаешь, что я больше всего жду от тебя. Ты обещала,
Светлана отвела неспокойный взгляд.
Все изменилось, Сережа. Все, все…
Что это значит? – встревожился полковник.
Я не могу сейчас просить Павла о разводе.
Светлана Андреевна окинула рассеянным взглядом гостиную комнату. Полированная мебель отливала светом от хрустальной люстры; в огромном чистом зеркале, стоящем в углу, отражалась стройная фигура полковника. Она печально улыбнулась, увидев в зеркале его спину.
Сережа мы с Павлом решили усыновить ребенка.
Она опустила ресницы, будто чувствовала себя виновной в том, что не сможет стать его женой.
Ребенка? – удивился полковник.
Выпив коньяк, Светлана Андреевна сказала с волнением:
В детской больнице есть ребенок. Мать неизвестно куда исчезла. Вот этого малыша мы с Павлом и хотим усыновить.
Это новость! – произнес полковник озадачено. – Светлана, ты стала ко мне равнодушна потому, что тебя теперь больше заботит этот ребенок?
Да, Сережа. Ты знаешь, что я хочу иметь собственного ребенка.
Тогда я не понимаю, почему ты решила остаться с Павлом? Может, ты думаешь, что я буду против усыновления?..
Не знаю…
Сергей Николаевич облегченно откинулся в кресле.
Я с радостью усыновлю ребенка, лишь бы мы были вместе.
Но сейчас я не смогу откровенно сказать Павлу о разводе с ним. Это будет для него удар…
Сергей Николаевич нервно повертел в пальцах рюмку, выпил коньяк.
– Светлана, сколько ждать? Мне скоро пятьдесят. Через два-три года моя свадьба будет выглядеть смешно. Мы знакомы с тобой три года, и ты до сих пор не можешь решиться на развод.
Нельзя так сразу! Так скоро и без видимых причин разводятся только глупые женщины. Они оставляют тяжелый осадок в сердце своего мужа. Бывшие мужья их презирают. А я хочу, чтобы Павел сам охладел ко мне и потерял ко мне интерес, как к женщине. Странно только, что он до сих пор не завел себе любовницу. Мы же друг друга страшно утомляем и бесконечными молчаниями в доме, и взаимным равнодушием.
Странная ты, Светлана. С каждым днем нашего знакомства я открываю в тебе что-то новое, и с каждым днем ты все более становишься непонятной мне.
Светлана Андреевна поправила прическу и улыбнулась.
Женщина должна быть загадкой, иначе мужчине нечего открывать в ней. А когда в женщине нечего открывать, она становится неинтересной, и с ней бывает скучно.
Сергей Николаевич усмехнулся.
Что-то
Не уверена, что любовь будет долгой. Красота со временем приедается, и тогда в силу должна вступать загадочность женщины, чтобы вновь пробудить любовь. И муж будет очарован уже не внешностью, а загадкой женщины.
Полковник критично заметил:
Понимая это, ты, Светлана, между тем, не очень охотно использовала подобную силу, живя с Павлом… Извини, будем считать это еще одной из твоих загадок…
Висевшие на стене часы пробили девять раз.
Мне пора, - сказала Стархова.
– Только, ради бога, не провожай меня. Хочу пройтись одна, нужно многое обдумать.
ГЛАВА 10
Павел Федорович вернулся с работы. Жена была дома. По ее озабоченному виду Стархов понял, что с ней что-то произошло. Она редко бывала расстроена, умела сохранять спокойствие, даже если была раздражена. Павел Федорович встревожился, подошел к ней, взял за руку.
Что случилось, Света?
Выражение лица супруги стало озлобленным.
Ты ничего не можешь сделать, Павел! Ты просто бессилен!
О чем ты, Света? Ты была сегодня в больнице?
Была, - голос ее дрожал.
– Но там больше нет нашего ребенка. Сегодня утром его передали в Дом ребенка.
Передали?
Что стоит твое прошение! В отделе опеки даже не обратили на него внимания. Решили отдать мальчика в Дом ребенка – и точка!
Павел Федорович присел на диван, он был растерян.
Что поделаешь? Ребенок все же не наш…
Павел! – перебила она.
– Я не хочу думать, что он не наш. Я навещала его в больнице каждый день. Я полюбила его, понимаешь? Я надеялась, я была уверена, что Аркадий Николаевич поймет меня и позволит взять нам ребенка. Я не понимаю, почему он не настоял, чтобы этого ребенка можно было усыновить? Почему мальчик должен воспитываться в Доме ребенка?
Взволнованная, она прошла к окну.
На небе уже виднелись неяркие звезды. Вдали, на чернильного цвета небосклоне, опрокинувшись рогами вниз, желтел месяц. Внизу, хорошо видимый с восьмого этажа квартиры Старховых, сиял огнями широкий проспект.
Может посоветоваться с адвокатом?
Бесполезно, - вздохнула Светлана Андреевна.
– Я уже была у него. Он сообщил мне то же самое, что по телефону сказала Наташа.
Наталья Павловна? Ты звонила Муровым?
Нет, она сама позвонила мне. Поспешила сказать, что нашего младенца передали в Дом ребенка. После ее звонка я сразу поехала к адвокату, надеясь, что он сумеет помочь мне. Но там, в конторе, такие тупые адвокаты!
Павел Федорович усмехнулся, почувствовав, что отчаяние супруги прошло, и она стала более спокойной.