Наследник Седьмой Марки
Шрифт:
Интерлюдия
Львов для инквизитора Четвертого Отделения Имперской Канцелярии Олега Твердых был этапом. Жизненным этапом — скучным, неинтересным, но доходным, а главное, необходимым для дальнейшего карьерного роста. Здесь мало что происходило, в основном служба заключалась в контроле расходов в части премиального вознаграждения марочным баронам да еще отправке добытых ими ингредиентов в Варшаву или столицу. Изредка случались выезды на территории Марок — вот от этого чиновник и слабенький маг старался держаться как можно дальше. Однажды
Его «клиенты» — так он называл имперских баронов — хлопот обычно не доставляли. Могли погундеть на недоплату за какой-нибудь особо ценный бивень, выбитый у демона — а как жить в крупном городе на довольно скромное жалование? Но в целом, выбираясь за пределы своей территории, они вели себя прилично. Это обыватели верили, что жители фронтира все как один убийцы и разбойники, для которых человека зарезать — проще чем высморкаться. Инквизитор же знал, что те, кто ходит рядом со смертью постоянно, как правило, самые законопослушные люди.
Зато во Львове были возможности. Большие возможности для человека с головой и умением идти на компромиссы. В городе проживало множество достойных фамилий, которым, как и всяким одаренным уровнем выше среднего, нужны были поставляемые из-за Пелены ингредиенты. В большинстве случаев — для эликсиров, разово или постоянно повышающих столь важные для магов характеристики, как резерв виты или проводимость энергетических каналов.
Покупать таковые на открытом имперском аукционе, куда поступало все добытое в Валашской Геенне, было очень дорого. А вот у куратора Восьмой Марки напрямую — намного дешевле. Конечно, такие услуги Олег Твердых оказывал далеко не всем, лишь тем людям, которые могли быть полезны сейчас или в будущем. Или тем, кому отказывать было опасно.
Олельковичи были из последних. Если глава княжеского дома о чем-то просил, нужно было разбиться в лепешку, но просьбу его выполнить. Правда, прежние его обращения касались все того же демонического ливера: оставить лучшие кусочки, не продавать кому-то что-то или заказать к поиску баронам какого-то конкретного Низшего. Сегодняшнее же поручение было совсем иным.
Сигизмунд Олелькович хотел ни много ни мало — выставить виноватым в убийстве, произошедшем этим вечером, «клиента» инквизитора. Настоящего марочного барона! Точнее, князь хотел отвести удар от собственного наследника, ведь над трупом отчего-то умершего школяра стояли два человека: Адам Олелькович и Йоханн Эссен.
Это здорово выходило за рамки «оказания необременительных услуг», но отказать по-прежнему было нельзя. И Олег Твердых, перекрестившись, взялся за дело. Подобрал напарника из молодых и недалеких с характерной фамилией Разумных, забрал у жандармов отчет и весь набор вещественных улик с места преступления и приступил к допросу. Умело поставленными вопросами он довольно быстро выбил землю из-под ног мальчишки, но тут откуда ни возьмись появился седовласый усач и ткнул в нос инквизитору предписание от Седьмого Отделения.
— Что происходит? — холодно осведомился Олег Твердых, когда они с напарником покинули «допросную» и обосновались в соседнем
— Микоша, — соизволил наконец представиться человек из «семерки». — Найден Микоша, старший инквизитор по особо важным делам. — Что до «чужой земли», инквизитор Твердых, то вы ошибаетесь. Одним из свидетелей и, возможно, подозреваемых в деле, которое вы считаете своим, является наследник рода Олельковичей. Которые, в свою очередь, считаются вторыми кандидатами на престол Великого Княжества Литовского. Если вы понимаете, о чем я.
Твердых понимал. Очень хорошо понимал. Удивительно, но с этой стороны он происшествие не рассматривал, однако, после того как Макоша об этом сказал… Конечно! Вот почему «семерка» прилетела на банальное убийство! Политика!
В последние годы в империи усилился лагерь так называемых «умеренных реформаторов». Которые, в отличие от своих радикально настроенных коллег, не предлагали сместить императора, а земли огромного государства раздать исконным хозяевам. Они «всего лишь» выступали за снижение роли столицы в общественном и политическом значении, а также продвигали идею так называемой федерализации. То есть усиления роли доменов, ранее бывших самостоятельными государствами.
Двадцать лет назад над таким бы только посмеялись. Собственно, отец Олега Твердых и смеялся. Однако сегодня он бы этого не сделал. Имперский Сенат пока отклонил предложение «мягких реформаторов», но с таким незначительным перевесом голосов, что даже далекому от политики человеку стало бы ясно — в следующем чтении предложение примут.
Что означало очень простую вещь — древние дворянские дома, такие, как Олельковичи, станут не просто богатыми и влиятельными. На «своих» землях они сделаются практически неотличимыми от королей прошлого. Кем их предки и являлись.
В свете этого инквизитору из «четверки» было ясно, зачем на его дело прибыл коллега из «семерки». Консервативный блок в Сенате по-прежнему имел большинство и всеми силами стремился не допустить усиления «реформаторов». Ради этого они готовы были пойти на все что угодно. Даже на очернение имени одного из лидеров старого дворянства.
Олег Твердых почувствовал, что угодил между молотом и наковальней. Обязательства, которые он принял от Олельковича, грозили стать железной плитой, на которую он положил свою буйную голову, а Найден Микоша — бойком, который ее расплющит.
— Марочными баронами занимается Четвертый отдел, — уже понимая, что нужно отступить, Твердых намеревался сделать это с боем. Чтобы потом никто не сказал, что он не пытался, да вот только сил не хватило.
— Безусловно, — отозвался Микоша. — А угрозами трону — Седьмой. Вы видите здесь конфликт интересов, инквизитор?
Еще бы он его не видел! Попробуй сейчас пойти против этого хлыща, как мигом превратишься в изменника! А то и в агента османов — «семерки» действовали наверняка и тех, кто им мешал, топили так, чтобы они уже никогда не смогли всплыть. Но сразу сдаваться тоже было нельзя.