Наследник Шимилора
Шрифт:
Мне нравились лаверэльцы. Все они, от короля до прачки, были исполнены непривычного мне благодушия, видели во всем только хорошее. Если, например, вольнодумцы ругали короля, то обязательно прибавляли: «Но зато он добрый малый». Или если семейные матроны осуждали какую-нибудь особу легкого поведения, то признавали, что «с ее-то внешностью и мы бы...» Выслушав приговор суда — длительное заключение в тюрьме — вор, вздыхая говорил, что теперь-то у него наконец будет время прочесть «Норрантские хроники» досточтимого Тофета Удраэна.
Здесь было спокойно и весело, а еще — легко дышалось и ходилось. Притяжение на Демере было меньше земного, и каждый землянин чувствовал себя здесь силачом. Словом, я ни о чем не жалела. Вот только... Мне иногда казалось,
Так что я просто жила и за два месяца стала настоящей столичной штучкой. Я нанесла визиты всем важным особам, побывала на лекциях в Университете, танцевала на трех шикарных балах и вот, наконец, была приглашена на Большой королевский бал, посвященный празднику Цветения. В Лаверэле год короче земного и состоит из трех сезонов. Их можно сравнить с нашими летом, весной и осенью, потому что зимы здесь не бывает. Не бывает и снега, хотя дожди идут довольно часто. Лишь на вершинах самых высоких гор лежат снеговые шапки. Местный календарь сохранил традиции, связанные с древними культами земли, и, хотя жители больших городов далеки от земледелия, они с удовольствием празднуют Возрождение — когда год поворачивается к весне, Цветение и праздник Урожая.
Передатчик сработал на рассвете после бала. Когда браслет на моей руке начал нагревать кожу, сначала я растерялась от неожиданности. Меня ведь предупреждали, что связь с Базой возможна только при самых крайних обстоятельствах.
Изобретая передатчики, фраматы беспокоились в первую очередь о том, чтобы они не были замечены местным населением. Я знала, что каждый агент при отправке в Лаверэль получил какое-нибудь украшение — кулон на цепочке, сережки, кольцо, запонки, гребень... Внешне все они вполне соответствовали лаверэльской моде — красивые золотые побрякушки. Но сделаны они были не из золота, а из особого металла. Передатчику срабатывали, только если никого из местных не было поблизости. В случае утери или смерти агента передатчик переставал работать, и никто не заподозрил бы в нем вещь из другого мира. Я получила в качестве передатчика браслет, плотно охватывавший запястье.
Голос Алены я узнала сразу. Она официальным тоном сообщила:
— Агент сто три, вызывает База. Схема один - четыре. Сейчас начнется перемещение.
«Схема один - четыре» означала, что я должна убедиться в отсутствии посторонних глаз и ушей. Я трижды повернула ключ в замке и на всякий случай прикрыла ставни. Только после этого я шагнула в темную арку, неведомо откуда появившуюся посреди комнаты, и оказалась в знакомом мне коридоре, мигающем голубыми лампочками. Это фраматы могут перемещаться между мирами так же свободно, как мы переходим из одной комнаты в другую. Нам, обычным людям, нужны для этого всякие приспособления...
Афанасий Германович и Алена уже ждали меня в конце коридора. С ними был еще один, незнакомый мне фрамат. А поодаль сидел уже знакомый мне треххвостый зверь — «панда». Он задумчиво сосал лапу, время от времени поглядывая на людей.
— Чудесное платье, — одобрительно кивнула Алена. — В прошлом году, на празднике Урожая я тоже выбрала примерно такое.
— Вы?! — изумилась я.
Женщина пожала плечами.
— А что тут удивительного? Я иногда бываю при дворе инкогнито. Ты не слышала легенд о таинственной незнакомке? Ах да, в этот раз говорили только о тебе. Увы, мне не удалось стать свидетельницей твоего успеха: у нас тут назрели проблемы... Да, Афанасий?
Шеф раздраженно мотнул головой.
— Пусть Тихон расскажет. А то я опять начну нервничать. В конце концов, придворные интриги — это его епархия.
Красивый молодой фрамат по имени Тихон достал из кармана пиджака очки, раскрыл папку с какими-то материалами и монотонно сообщил:
— Благодаря деятельности агентов, король Энриэль IV наконец пришел к выводу о необходимости вести переговоры
Маландрины... О них я знала следующее. Около тысячи лет назад, когда создавалось королевство, часть дворян отказалась подчиниться монаршей власти. Они ушли на запад, в непроходимые леса и болота, основав там вольные поселения. Туда бежали отщепенцы и преступники, а также религиозные фанатики, считавшие, что в городах отошли от истинной веры. Чтобы выжить в тех диких краях, среди опасного зверья, в постоянной борьбе за клочок земли, маландринам пришлось все время сражаться. Они были умелыми и лихими воинами и ни в какое сравнение не шли с королевской армией, умевшей лишь носить раззолоченные мундиры. Граница между вольными землями и королевством проходила по реке Фулгуран. Еще пару веков назад набеги с той стороны были не редкостью, но в последнее время маландрины не давали о себе знать.
— На территории маландринов тоже действуют агенты, — продолжал Тихон. — Между королевством и маландринами достигнута предварительная договоренность. Теперь должны состояться переговоры об условиях: какие вольности останутся за маландринами, какой будет оплата наемников и прочее. Однако маландрины потребовали, чтобы переговоры состоялись на их территории.
— Ага. Ни больше, ни меньше, — перебил Тихона Афанасий Германович. — Вот Пеглевы дети! Извините, Жанна. Они, видите ли, хотят, чтобы посольство приехало в их главное поселение — Обриен. И чтобы переговоры прошли на самом высоком уровне. Король Энриэль уже слишком стар, чтобы пускаться в такое путешествие. Мы рассчитывали, что он отправит военного министра. Но тут вмешался канцлер. Канцлер двора — Мэжэр Лозэн. Запомните это имя, Жанна. Эта персона — как бельмо на глазу. Так вот, канцлер уговорил короля отправить на переговоры наследника, принца Лесанта. Мальчишке всего пятнадцать... — по вашим, земным меркам. Тогда мы пошли на крайние меры: отправили с посольством одного из агентов. У маландринов он должен был встретиться со своим коллегой.
— И что? — спросила я.
— И ничего. На связь не выходит ни один, ни другой. В течение десяти дней. Понимаете, что это значит?
Я понимала. Передатчики, которыми снабжали нас фраматы, не могли сломаться. Они работали везде. И означать это молчание могло два обстоятельства: либо передатчики потеряны, либо... агенты мертвы. Вероятно, с отрядом что-то случилось. При той скорости, с которой здесь распространяются вести, король еще долго не узнает, что его сын попал в беду. А если я правильно понимала логику фраматов, сообщать ему об этом никто не собирался: ведь это нарушило бы естественный ход событий. Зачем же они меня позвали?
— Она не понимает! — театрально всплеснул руками шеф. — Тихон, попробуй ей объяснить.
Тихон опять надел очки и забубнил:
— Воспитателем принца Лесанта, пропавшего вместе с отрядом, был один из агентов. Лесанту с младенчества привиты прогрессивные идеи. Взойдя на престол, он изменил бы историю Шимилора. Других наследников нет. В случае одновременной смерти Энриэля IV и принца Лесанта власть перешла бы к канцлеру Лозэну, консерватору и бюрократу
— Это поставит под угрозу все наши планы, — снова перебил его шеф. — Мы очень рассчитывали на Лесанта. Он должен был провести в государстве важные реформы. Еще немного, и он сам дошел бы до мысли об организации службы государственной безопасности! А Лозэн давно метит на престол. Он обязательно воспользуется случаем. Такие вот дела.
— А где тот агент, что был воспитателем принца? — спросила я.
— Погиб, — просто ответил шеф. — Убит на дуэли.
Заметив мой испуганный взгляд, он добавил:
— Да, Жанна, так бывает. Жить в этом мире опасно. Но не более, чем в любом другом месте. Здесь можно умереть от чумы, но нельзя заразиться СПИДом. На охоте тебя может поднять на клыки кабан, но зато не задавит машина. Все-таки эти ваши автомобили — редкостная гадость! А теперь давайте поговорим всерьез. Ведь вам надо вернуться как можно скорее.