Наследник Темного Властелина
Шрифт:
Но только не надо думать, что я совсем потерял голову от страха. Когда моя фантазия дала сбой, я внезапно понял, что не могу сидеть сложа руки. Я буду сопротивляться! Как-никак, я закоренелый преступник, и Светлый Странник знает, с кем имеет дело! И я — сын героя, отдавшего жизнь за спасение Острова. И, как недавно выяснилось, местная легенда-полубог Айседор Звездорожденный, приходится мне дедом по материнской линии. Я просто не имел права его подвести.
И я отправился в библиотеку. Несколько залов и больше десятка комнат хранили в себе безбрежное море информации. Где-то там должен быть ответ, что мне
И в одном из залов обнаружил прадедушку.
В последнее время вдохновение оставило моего предка, и он, пытаясь закончить свои мемуары, отчаянно искал его, таскаясь с места на место вместе со своими причиндалами. Его можно было встретить на крепостной стене, в нижнем зале, в коридорах замка, где он отчаянно творил свой многотомный шедевр. Первый том был готов, но в начале второго дело встало. И сейчас прадедушка усиленно кусал и без того погрызенное вставной челюстью гусиное перо, стараясь вспомнить что-то очень важное.
— Не шуми! — крикнул он, когда я, роясь на верхней полке очередного стеллажа, уронил несколько книг. — Ты спугнешь мое вдохновение!
— Извини, дедушка, я тебя не заметил, — буркнул я, не прекращая работы. — Но у меня проблемы, если ты не заметил!
— Мир не желает, чтобы его завоевывали, и усиленно сопротивляется? — съехидничал он. — С этими мирами всегда так — сколько ни тащи их в светлое будущее, они всегда цепляются за свое темное прошлое. Кстати, вот тебе парадокс и логическая задачка сразу: почему те, кто заботится о светлом будущем, всегда именуются Темными Силами?
— Дедушка, мне не до твоих загадок! — воскликнул я, садясь на пол и принимаясь листать найденную книгу. — У меня война на носу! Этот неизвестный островитянин, который подбросил моим эльфам артефакт против меня, сделал очередной ход. Он вот-вот явится сюда, чтобы стереть меня в порошок! Мне конец, дедуля!
Пенсионер бросил жевать перо, подошел и заглянул мне через плечо.
— «Самоучитель по магической обороне», — прочитал он. — Думаешь, дело дойдет до рукопашной?
— Ничего я не думаю. Мне бы только как-нибудь выстоять.
— Жди меня здесь, — вдруг деловым тоном предложил старикан. — Я что-нибудь придумаю. А вот это, — он посохом ткнул в книгу, — отдай кому-нибудь из молодежи. Пусть на досуге развлекутся.
«Молодежью» этот оригинал именовал эльфов.
Он удалился куда-то за стеллажи, стуча посохом так энергично, словно от этого что-то зависело. Я какое-то время сидел, вяло рассматривал остальные книги. «1001 совет, как приготовить лобстера», «Казематы. Опыт сравнительной архитектуры», «Бифуркация и естественный отбор. Теория и практика», «Заговоры, Перевороты. Мятежи», «Настольная книга алфизика», «Как самому организовать крестовый поход», «333 рецепта эликсиров из драконьих слюней», «Фразы, которые никогда не стоит произносить вслух» и тому подобное. Если бы не перспектива погибнуть в ближайшее время, я бы почитал некоторые вещички.
— О Первый Маг! — неожиданно для себя прошептал я. — Если я останусь в живых, если нас пронесет и эльфийская армия не сможет нас одолеть, даю слово, что еще раз перечитаю все учебники, даже те, экзамены по которым у нас в школе не сдают! И даже некоторые выучу наизусть! Нет, выучу все! Все, сколько успею за жизнь! Клянусь!
В закрепление клятвы надо было поцарапать свой палец до крови, и я бросился к пюпитру, где лежали прадедушкины мемуары. Ножик для очинки перьев должен был быть там.
Я уже схватил его и сгоряча полоснул по ладони, когда взгляд мой упал на наполовину исписанный лист:
«Путешествие в мир Даг заняло у меня восемнадцать месяцев по летосчислению Острова, в самом же Даге я пробыл по местному счету четыре с половиной года и успел стать для одного из племен кем-то вроде пророка. Это племя живет в ожидании мессии, который укажет им путь, как жить дальше, и научит, что делать с наследием предков. В число наследства входило несколько артефактов исключительной магической ценности — подозреваю, что именно они и служили племени гарантами и охраной от внешнего мира. Но один из них, скрабон, обладал и сильным побочным эффектом — он как бы консервировал племя на определенном этапе развития, тормозя прогресс и эволюцию. Объявив себя мессией, я предъявил права на скрабон, и дагги — так я назвал этот народ — тут же согласились мне его вручить. Правда, для этого я должен был пройти Испытание Силой и Испытание Слабостью. Я выдержал все, и скрабон стал моей собственностью. Правда, мне пришлось покинуть племя дагги, ибо у них есть странный обычай съедать своих вождей племени по истечении определенного срока.
Вернувшись, я спрятал скрабон у себя в доме, дабы на досуге заняться изучением его свойств. Подробно результаты сих трудов я зафиксировал в моих сочинениях „О природе времени“ и „Как остановить эволюцию. Теоретические выкладки“. Скрабон и оба эти труда я завещаю своему второму сыну Дагу, который родился через год после моего возвращения из этого мира и которого я назвал в честь оного. Если же Даг по какой-то причине умрет раньше меня, что при его образе жизни и привычках более чем вероятно, то скрабон наследует старший из его детей. Кажется, это дочь. Она вольна распоряжаться скрабоном по своему усмотрению, но тот, кому она решится его передоверить, должен в обязательном порядке пройти Испытание Силой и Испытание Слабостью.
Испытание Силой состоит в том…»
Шорох шагов отвлек меня от чтения. Я поспешно вытер о подол испачканный в крови ножик и сжал изрезанную руку в кулак, бросившись к стеллажам и притворившись, что изучаю надписи на корешках.
Прадедушка вернулся, таща старый-престарый потрепанный том, обложка которого выглядела так, словно его долго жевали, а потом еще и пинали ногами, после чего бросили на мусорную кучу. Листы торчали из книги вкривь и вкось, и я сильно подозревал, что как минимум четверть из них покрыта пятнами грязи, плесени и ожогами.
— Вот, — запыхавшись, объявил пенсионер, — самый ценный труд среди всех здешних манускриптов. Правда, обложка в таком состоянии, что название не прочитать, но зато почти все листы целы. Там только сотня-другая почти не читаемы, но остальные целехоньки. Их осталось лишь разобрать по порядку номеров — и готово, можно пользоваться! Бери! Владей! От сердца отрываю!
Он сунул мне толстый том, и я, охнув, согнулся под его тяжестью чуть ли не вдвое.
— Не вижу радости в глазах! — немедленно придрался прадедушка. — Ты хоть знаешь, какой раритет тебе доверен, отрок?