Наследник Виссавии
Шрифт:
– Я подумаю, - Рэми старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, а сам молился, чтобы Рина быстрее оставила его одного...
– Мне этого достаточно... Рэми...
– в ее голосе послышалось беспокойство.
– Чего еще ты хочешь?
– Ради Виссавии, посмотри на меня!
Рэми вновь затрясло от гнева. Почему они все хотят от него одного и того же? Сейчас невозможного... он не может ни на кого посмотреть. Он не может одарить благосклонным взглядом и обжечь ненавистным. Если бы не его сила...
– Уходи...
–
И вновь послушалась. Телохранитель выдохнул с облегчением. Как же просто она сдалась. Впрочем, ему это даже на руку. Теперь можно ненадолго остаться одному, успокоиться, или просто отдохнуть. Он медленно, стараясь не натыкаться на серые тени мебели, подошел к кровати и сел на ее краешек. Боль в голове на время унялась. Мягкое одеяло холодило ладони. Рык прыгнул на кровать, завозился за спиной Рэми, потерся мордой о его плечо.
– Глупый котенок, - усмехнулся телохранитель, напрягаясь. Видимо, ему все же не дадут сегодня остаться одному.
Новый посетитель появился перед Рэми неожиданно и без предупреждения. Фигура, окруженная ярко-желтым сиянием, опустилась на колени, застыла в ожидании.
– Зачем, Арам?
– с мукой спросил Рэми, не выдержав напряженного молчания.
– Почему не хотите оставить меня в покое? Ради богов, уйти сам, не заставляй тебя ранить. Неужели не понимаешь, что сейчас я не хочу тебя видеть? Не хочу с тобой разговаривать?
– Рань меня, если тебе станет легче, - спокойно ответил хозяин замка, все так же не поднимаясь с колен.
– Ты можешь сделать со мной, все, что захочешь, можешь приказать мне умереть, - Рэми вздрогнул... приказать?
– Только не говори, что ты мне не доверяешь... прошу. Дай себя осмотреть.
– Зачем?
– Ты ранен, мой наследник. И я хочу тебе помочь.
– Ты еще глупее, чем я думал, Арам. Я не ранен. И мне не нужна твоя помощь...
– Я знаю, что это не так, мой наследник, - спокойно ответил Арам, не поднимая головы.
– Ты дерзишь мне?
– удивился Рэми.
– А я думал, что вы, виссавийцы, исключительно послушны... мне.
– Тревога сжигает мое сердце, Нериан. Разум мой уже меня не слышит. Я могу думать лишь о тебе, и забота о тебе...
– Обо мне? Или о Виссавии? Кому же на самом деле ты служишь, Арам?
– Ты задаешь сложные вопросы.
– Я уже это слышал. А ты опять уходишь от ответа. Как многое ты готов сделать для своей богини?
– Мне никогда не придется выбирать, Нериан...
– ... Рэми...
– ... Рэми. Ты - любимый сын Виссавии. Служа тебе, я служу ей.
– Даже если я не хочу ей служить?
– Ты плутаешь в темноте, наследник. Я помогу тебе найти дорогу.
– Нужную тебе? И твоей богине? Ты заставишь меня служить ей, любой ценой? Даже убив во мне преданность к Миранису?
– Этого ты боишься?
– прошептал Арам, поднимая голову.
– Что ты откроешь свои щиты и... станешь слабым. Беззащитным.
– А должен? Почему?
– Потому что я люблю тебя, - ответил Арам, и Рэми вздрогнул, вдруг поверив.
– Мы все тебя любим... иначе... иначе не смогли бы жить в Виссавии... она поколениями выбирала таких...
– ...дураков?
– закончил Рэми.
– Пусть так... прикажи...
– Не верю тебе!
– Прикажи мне умереть, и я умру у твоих ног, мой вождь, - сказал Арам, целуя руки Рэми.
– И когда я исполню твой приказ... ты примешь целителя. Прошу...
– Я. Приказываю. Тебе...
Барс ткнул Рэми носом в спину, будто осуждая. Телохранитель вдруг осекся. Роковое слово застыло на губах и все не давалось, сдерживаемое сомнениями. А что если и в самом деле умрет? А ведь умрет же...
– Слушаю, мой наследник, - едва слышно прошептал Арам.
– Все, что пожелаешь.
– Дай мне увидеть твою душу, Арам, - так же тихо ответил Рэми.
Арам услышал. Он опустил все щиты, позволил заглянуть в свою душу, и Рэми вдруг понял, что виссавиец и в самом деле готов к смерти, и к горьким словам, и к любому унижению. И в то же время надеется, что Рэми, безрассудное, но горячо любимое дитя его богини, все же образумится, позволит себе помочь.
Рэми вдруг стало стыдно. За свои слова стыдно, за свою боль. Ему и хотелось довериться этому виссавийцу, и в то же время что-то внутри сопротивлялось. Даже сейчас, находясь в Виссавии, окруженный любовью ее жителей, Рэми чувствовал себя тут чужаком, пришельцем. Он не понимал, и, даже больше, не хотел понимать виссавийцев, не хотел жить в этом безумном, сложном и далеком от него клане, окруженным от всего окружающего мира плотной стеной магии.
Виссавийцы вообразили себя высшими существами, которые имеют право судить, но в то же время они совсем не знали жизни. Отличные целители, чуткие маги, они погрязли в гордыне, в своих непонятных Рэми, невыполнимых идеалах, оттого были столь хрупки и столь... Рэми вздрогнул, бесполезны. И для богини своей, как ни странно, бесполезны. Как цветы, которыми можно было любоваться бесконечно, они все более превращались в паразитов на прекрасном теле Виссавии, выпивая из нее последние соки.
Не умели и не хотели жить иначе. Увы, они давно уже не видели правды. Не хотели ее видеть.
Но Рэми не знал, как им помочь. Он чувствовал, как все более опутывают его искусно расставленные сети виссавийцев, чувствовал гнев и желание вырваться, любой ценой, остаться рядом с Миранисом и забыть и эту страну, и ее жителей, как странный, путанный сон. Но уже не мог... не имел сил.
– Поклянись мне...
– прошептал Рэми, сдаваясь, - что не попытаешься полезть мне в душу. Поклянись, что излечишь только мое тело. Поклянись, что не убьешь во мне любовь к Миранису. Проклятие, почему же ты молчишь, Арам. Клянись!