Наследник
Шрифт:
Порозовевший, и вроде как даже помолодевший дед без особой натуги приподнял обессилевшее тело, устраивая его поудобнее. Затем вытряхнул из рюкзака небольшую фляжку, в три глотка ее опустошил, а торбочку хозяйственно свернул и подсунул под голову пациента, обеспечивая тем самым ему дополнительный комфорт. Сел рядом, вздохнул. Минут пять помолчал. А потом заговорил, вбивая гвозди своих слов в податливый разум слушателя:
— Все, спина в порядке. Да и остальное поправил, что было. Сто лет не обещаю, но семь десятков протянешь точно… Если постараешься.
Еще помолчал, поднялся. И как-то разом стало заметно, что на лице травника полыхает багрянцем нездоровый румянец, а зрачки расширены — да так, что и белка почти не видно!.. Аккуратно снял свою ветровку, укрыв расплывшегося медузой по земле Георгия,
— Если что, вон там все объяснения и инструкции. И… Помни наш договор. Нарушишь — за собой утяну!..
Попытавшись сказать ну хоть что-нибудь в ответ, мужчина еле-еле дернулся, тихо вздохнул и сонно засопел — на что-то более громкое и заметное просто не было сил. А сухопарая фигура травника отвернулась, добралась до середины мертвой полянки, неспешно улеглась на спину и застыла.
На душе у Виктора было легко и свободно: все дела сделаны и долгов более нет. Разве что иногда чуток пощипывала совесть, напоминая о том, сколько забот и неприятных хлопот свалится на его последнего «пациента».
«С другой стороны, завещание на его имя поможет Георгию меня простить. Может, даже и дом продавать не будет. Библиотеку вот только жалко, столько собирал…».
Мысли катились лениво и грузно, дыхание замедлялось, перед глазами крутились непонятные вспышки черного и белого, все ближе был сон, и уже ощущалась та самая хмарь. Ненавистная, давящая и такая непреодолимая!.. Еще ближе, еще сильнее — и закутавшись в собственную волю, питаясь надеждой и страстью, он начал давить. Продираясь сквозь вязкие тенета, выжигая их собственной жизнью и болью, он уходил все дальше и глубже в неподатливую преграду, теряя частицы себя и уже не думая о возвращении. Мимоходом на задворках сознания пронеслась картинка собственного тела, подергивающегося в судорогах агонии — но все заслонил слабый отблеск близких чувств. Чужих, но таких знакомых, щедро приправленных болью и непонятным страхом. Да!!! Еще немного, еще чуть-чуть…
Глава 2
Никогда еще пробуждение не было таким мучительным. Старость не радость… Тело даже не ныло, оно просто взахлеб плакало и кричало, категорически отказываясь хоть чуточку шевелиться. Шумело давление в голове, полное бессилие и тянущая пустота в животе, и даже веки приоткрыть, и то представлялось непосильным подвигом.
«Что ж, неудача тоже результат. Зато выжил… Ох! Наверное».
Грудь прострелил острый спазм, заставив сердце потерять свой ритм и беспомощно затрепыхаться. Переждав внезапную боль, а заодно приведя мысли хоть в какой-то порядок, Виктор попробовал приоткрыть глаза. Удивляясь неудаче, попробовал еще раз. И еще. Попытки этак с пятой это удалось — и тут же резко полосонуло светом, да так ярко, что он едва не застонал. Вернее, попытался это сделать, да вот незадача — даже такой малости не получилось.
«Да что ж такое, валяюсь, как древняя развалина!».
Обдумав и покрутив со всех сторон внезапно пожаловавшую мысль — о том, что его полностью парализовало, травник с тяжелым вздохом (увы, несколько виртуальным по причине странной немочи) признал и принял такую возможность. Хотя он вроде все просчитал, и подготовился знатно, да только разве ж все предусмотришь? Тем более что можно было только предполагать, как будет сочетаться действие не самого полезного для здоровья отвара, усиливающего его более чем скромные способности, и выхода геомагнитной энергии, по дурости и незнанию называемой местными «Мертвой полянкой». Ну и что с того, что по отдельности все это ему помогало лечить? Никто ведь и не обещал, что такое сочетание поможет ему в главном деле. Вернее в достойном завершении достойно (хотелось бы надеяться) прожитой жизни.
Шшууу!
На мгновение ему показалось, что часть шума раздается не только в его голове, но и снаружи.
«Да нет, ерунда».
Зато вдруг до невозможности остро зачесался нос. Следом резко вернулось обоняние — и до разума тут же дошел неуместно-густой запах горячего воска и еще чего-то, смутно знакомого. Опознанного спустя несколько мгновений как запах ладана.
«Не понял, меня чего, в церковь притащили? В больницу надо, ироды!».
Уже
«Да что за хрень?..».
Прикрыв заслезившиеся глаза, травник постарался успокоиться. И вспомнить — ну хоть что-то. Если его последний пациент прочитал записку, то нашел и завещание. Если нашел завещание, значит?..
«Ну, хотя бы в нем я не ошибся, и в чистом поле меня не бросили — и то радость. Вот только с какого это перепугу врачи посчитали, что я умер? Нет, надо это дело заканчивать!».
Привычное усилие, и в солнечном сплетении тут же образовался еле заметный комок жизненных сил. Запульсировал, с неохотой подрос… И пропал, сметенный настоящим калейдоскопом странных картин и образов. Серая хмарь, отчаяние, почти эйфория от успеха, вспышка сильного страха… Чужого страха? Своего? Все так переплетено, что уже и не понять, где его чувства, а где чужие. Проходящие прямо сквозь него потоки чего-то такого, чему нет, и не может быть названия в привычном языке, ощущение немыслимой скорости и полного покоя одновременно, вспышки белого и черного света… А в конце — чудовищно сильный удар-столкновение с кем-то или чем-то, рассыпавший его сознание карточным домиком. Еще удар, на сей раз слабее, затем падение в бешеный водоворот из обжигающего одновременно холодом и жаром пламени, в котором все рассыпавшееся собралось и сплавилось — а затем темнота, полная и беспросветная…
«С отварчиком переборщил, однозначно. Хм, так может у меня обычная галлюцинация?».
Наконец откликнулось и ожило средоточие его сил, непривычно зыбкое и слабое, подросло, и… Бессильно угасло. Что ж, и такое с ним бывало — особенно поначалу, когда он только обнаружил у себя столь странные, но удивительно полезные (и безумно интересные) способности. Снова небольшая концентрация вместе с ощутимым усилием, и в солнечном сплетении появилась теплый огонек силы. Неспешно, даже осторожно подрос — и опять угас, волной слабой боли прокатившись по организму. Еще попытка. Еще одна. Еще.
«Похоже, все, доигрался. Тело как колода, оглох, почти ослеп, да еще и сосредоточие не отзывается…».
Горло сдавил едкий комок горечи, зрение еще больше расплылось, а потом поживший, и многое повидавший мужчина обнаружил, что плачет. Набухли вены на лбу, раскрылся рот в беззвучном крике, по груди пробежала невидимая дрожь почти что агонии — и словно в ответ, откликнулась и слабо-слабо запульсировала почти неощутимая искра. Его последняя надежда, последнее средство, последний шанс!.. Холодели ноги и руки, синели губы и бледнело лицо, замедляло свой и так редкий стук ослабевшее сердце — и все больше и больше наливался живительным огнем маленький колючий клубок в центре живота. Тихий вздох, долгий выдох, длинное мгновение полной тишины — и ожившее средоточие пустило по телу первую волну. За ней следующую, чуть слабее, еще одну, и напоследок, совершенно неожиданно — горячим лучом прострелило сквозь сердце в правую руку.
— Схха-а!!!
Сама по себе дернулась и расширилась грудь, глубоко вбирая тяжелый, стоялый и все же такой живительный воздух. Сбрасывая неприятное онемение, шевельнулась левая нога, потом неконтролируемо дернулись щеки и губы, а затем уже и правая рука слабо-слабо приподнялась, убрать изрядно раздражающую тряпку со лба. Приподнялась и замерла — потому что вместо нее Виктор увидел переливающийся темными красками контур, в котором постепенно угасало что-то вроде синей сеточки-паутинки.