Наследник

Эльтеррус Иар

– Ну, здравствуй, пропажа! – Томилин подошел и пожал ему руку.

Вслед за ним то же самое сделали и остальные.

– Спасибо, что не допустил бойни… – улыбнулся Михаилу Романцев, когда подошла его очередь.

– Да не за что… – смутился тот.

Затем все расселись вокруг стола.

– Ну, рассказывай, друг ситный, – уставился на Шмелева Томилин.

– Это долгая история, Николай Петрович…

– А нам спешить особо некуда, так что – вперед!

Вздохнув, Михаил начал говорить. Прежде всего он поведал предысторию всего случившегося – иначе говоря,

объяснил реальное устройство мироздания, что такое Контроль и эмпаты, как эгрегориальная Сеть связана с населенными планетами. А главное, что их сегмент пространства находится в закрытой, пусть и относительно большой, но все равно закрытой вселенной.

– Российская Империя размером в пять галактик?! – ошарашенно выдохнул Таймыров.

– Да, – подтвердил Михаил. – Но там иной тип государства, обычная наследственная монархия. Страна держится на ордене эмпатов, которые преобразовывают в нужном ключе эгрегоры включаемых в империю планет. Там множество разумных видов считают себя русскими и не знают другого языка, кроме русского. Например…

Он усмехнулся и взмахнул рукой. Прямо в центре стола возникло изображение гигантского богомола с устрашающими челюстями.

– И кто это по-вашему?

– Понятия не имею, – не стал делать предположений Томилин.

– Это командующий флотом той России, адмирал Иван Красин. Считается одним из самых выдающихся флотоводцев за несколько последних столетий. Время там опережает наше примерно на десять тысяч лет.

– Да уж… – покачал головой директор КВИБ-1. – Чего только ни бывает…

– Это точно. Меня ознакомили с историей еще нескольких вариантов Земли. И не только. В нескольких вселенных существует такое странное понятие, как Русский Сонм. Представьте себе – разные планеты в разных частях галактики – причем не одной, а многих – и на всех них существует Россия, в которой обязательно имеются города Москва и Санкт-Петербург. Язык во всех, естественно, русский. Причем, страны-соседи бывают совершенно разные.

– Как такое возможно?! – подался вперед Шпагин.

– Это загадка для всех и там, – развел руками Михаил. – Предположений тысячи, но точного ответа за много столетий никто так и не дал. И, кстати, есть силы, кому существование Русского Сонма и вообще России в любом виде стоит поперек горла.

– Причина, – взгляд академика стал тяжелым.

– Русская цивилизация способна стать солидарной значительно быстрее других. Как известно, только такая может совершить переход в энергетическое состояние.

– Кому известно? – приподнял бровь Шпагин. – Мне вот неизвестно.

– Извините, я привык, что это знают все, – смутился Михаил. – Дело в том, что я провел в Хранилище больше двух лет по личному времени – время там было ускорено в двести раз. И многое успел узнать.

– Знания – это хорошо, – академик о чем-то задумался. – А что теперь с Хранилищем?

– Это решать нам, – заверил Михаил. – Дать кому-либо туда доступ можем лишь мы с Гши и члены наших экипажей. Да, среди моего экипажа есть один американец, но не беспокойтесь, он терпеть не может власть денежных мешков – мы хорошо успели узнать Майкла. А уж после того, что он узнал…

– А что? – поинтересовался один из идеологов.

– Все до единой конкурентные цивилизации обречены. Они развиваются до определенного предела, превышающего наш нынешний уровень довольно намного, но не кардинально. А затем следует деградация и гибель тем или иным образом. За многие миллиарды лет не было ни единого исключения из этого правила. Статистика проведена по истории примерно шести миллионов разных народов.

– Интересно… – заметил продолжающий напряженно размышлять Шпагин.

– Более чем, – кивнул Михаил. – Нам дали возможность развиваться самостоятельно только потому, что наша Империя почти солидарна, и достигли мы этого самостоятельно. Иначе открыли бы эту мини-вселенную, и нас бы захапали ближайшие соседи, причем после воздействия их эмпатов на наш эгрегор мы бы сами этому обрадовались. Вот так в большом мире происходит аннексия новых территорий вместе с населением, и называется она зонированием.

– А сейчас не захапают? – нахмурился Романцев.

– Все возможно. Но это теперь зависит и от нас. Сумеем сделать из страны разумно выстроенный конклав со всеми необходимыми общественными и эгрегориальными связями, то вряд ли кто-то полезет. Для этого нам необходима помощь недавно образовавшейся эмпатической структуры.

– Но, исходя из вашего рассказа, эта новообразовавшаяся структура нам неподконтрольна… – нахмурился академик.

– Неподконтрольна, – подтвердил Михаил. – Они слишком много узнали, слишком сильно изменились, и теперь не совсем люди, как, впрочем, и любой достаточно развитой эмпат. Они пока никому особо не доверяют, и я их понимаю. Надеюсь, нам удастся завоевать их доверие. Тем более, что они действуют правильно – первые воздействия на эгрегор западного мира уже произведены, и вскоре он начнет преобразовываться в нужную сторону. Если у них все получится, то лет через сорок запад сам свалится нам в руки. Но ждать столько нельзя, нам нужно успеть лет за двадцать.

– Почему? – насторожился Таймыров.

– Вселенная начала открываться, – объяснил курсант. – Причем, это естественный процесс. Скоро придется столкнуться со всеми вызовами внешнего мира, а мы к этому еще не готовы.

– Мда-а-а… – протянул Шпагин. – Задали вы нам задачку, молодой человек…

– Хорошо, что мы узнали обо всем этом заранее, – бросил на него тяжелый взгляд Михаил. – Было бы куда хуже, если все свалилось на наши головы неожиданно.

– Это да, – покивал академик. – Но работы предстоит…

– Куда больше, чем мы может себе сейчас представить.

Немного помолчав, Михаил неуверенно произнес:

– Его величеству не помешало бы пройти обучение в Хранилище – меня эмпаты зачем-то прогнали по этой программе. Гши – понятно, он сын вождя и сам стал вождем. Но я?.. Так и не понял, зачем они меня этому учили.

– А чему именно учили? – заинтересованно посмотрел на него академик.

– Как управлять крупным конклавом, с какими службами, организациями и прочим иметь дело в большой вселенной.