Наследник
Шрифт:
— Эй, не балуй, — раздался громкий и возмущенный крик Сарана, и он погрозил кулаком.
Его же крик заставил меня поморщиться, вот всем был хорош Саран, но голос у него такой, что только в туалете «занято» шепотом говорить. Визгливый и противный, аж уши вянут.
— А ты стой на месте, — не остались в долгу перед Сараном.
— Вот что за люди, — уже возмутился я и хлопнул руками по седлу. — Жизнью рискуешь, им помогаешь, а они нет чтобы поблагодарить, оружием в тебя тыкают, да еще и угрожают.
— Ну дык, — со смешком прокомментировал Елисей.
Похоже, мне удалось чутка пристыдить людей, и они начали думать головой, все же бой был, и наверняка они с жизнью распрощались, а тут мы такие красивые.
— То верно, помогли, только непонятно еще зачем? — с сомнением произнес один из всадников.
Осталось их немного, всего семь человек, и почти все изранены, да на земле еще кто—то лежал и стонал. Кони же начали разбредаться.
— Ты православный? — взял я быка за рога, а то, чувствую, препираться можно долго.
— Ну… — И говоривший до этого кивнул.
— И мы православные, вот и помогли. — и я тут же перекрестился, следом мои люди, а глядя на нас, и спасенные.
— Звать меня Андрейка Белев, в Белгород нынче путь держу. Едем, слышим, бой идет, а тут вас гоняют, вот и решили помочь. Трофеи—то как делить будем? Да и людишек своих гляньте, а то жив, может, кто, раны перевяжите, а то кровью изойдёте еще.
Спасенные же переглянулись и опустили оружие.
— Благодарим за помощь, вовремя вы подоспели, уж думали все, здесь и ляжем, — со вздохом произнес тот же. — Звать меня Тетюра, но все зовут Буй. В разъезде мы были, а тут эти появились, мы решили с дороги уйти, думали, сможем оторваться, а они не отставали, здесь и прижали, пришлось биться.
— Бывает, — кивнул я. — Так что насчет трофеев—то? Мы многих побили, — вновь уточнил я.
— Кого побили, то забирайте, — махнул рукой Буй и скривился.
— То добре, — протянул Прокоп и глянул на моих наймитов, которые тут же разулыбались, а после кинулись собирать коней убитых и стаскивать тела, раздевая их и складывая в кучу.
В общем, пришли к консенсусу, и спасенные не воспринимали нас как врагов. Как выяснилось, двое из тех, кого посчитали мертвыми, оказались живые, но сильно подраненные, я помог их перевязать. Да и пятеро крымчаков оказались живы, но притворялись. Обнаружив их, тут же прибили, одеты они были небогато, выкупа не получить, а выжившие были очень злы, вот и спустили пар.
Погибших Белгородцев тут же прикопали, не забыв забрать ценные вещи, чтобы передать родичам, коли найдутся, или близким боевым товарищам.
Крымчаков же раздели и просто бросили на растерзание лесным тварям.
На нашем счету было целых тринадцать врагов, нехило мы вмешались, и, как я обещал своим наймитам, мы честно разделили трофеи, а одного коня я даже сверху им отдал.
Так что у нас появился маленький табун, включая заводных.
Завершив дела, мы все вместе выдвинулись в город.
— А почто ты, Андрейка, в Белгород—то едешь? — с интересом поинтересовался Буй, поравнявшись со мной.
— К деду, проведать его захотел, — честно ответил я.
— И кто ж твой дед, поди, знаем его? — раздался вопрос откуда—то из—за спины.
— Думается мне, знаете вы его, — хитро глянул я на Буя. — Прохор сын Евстигнеев.
— Ишь ты, — удивленно глянул на меня Буй, а сзади кто—то даже присвистнул.
— Сотник значит бывший наш. А ты его внук, так это он к тебе по прошлой осени ездил.
— Да, — на все вопросы ответил я.
Буй и другие начали на меня по-другому смотреть, почти как на своего, и остатки недоверия и напряжения ушли.
— Крымчаки, да ногаи часто тут озоруют? — решил я перевести тему и уточнить важное для.
— Да частенько, чего уж, — скривился как от зубной боли Буй. — Недели не проходит, как наткнемся на кого. Раньше пореже, когда в городе больше народу было, и разъезды крупнее выходили чаще, — произнес он, заработав мой вопросительный взгляд.
— Так по зиме многие на помощь к царевичу Дмитрию ушли, татарва прознала вот и… — и Буй махнул рукой.
— Понятно, — протянул я.
Остальной путь до города прошел под ничего назначавшие разговоры.
Наконец мы увидели впереди Белгород. Крепость города стояла на высоком мысу Белой горы, от того и город получил свое название. С востока Белгородскую крепость ограждал Донец с широкой болотистой поймой. С юга и северо—востока — глубокий овраг. По южному оврагу протекал ручей, а с запада и северо—запада шел густой лес. Крепость имела форму четырёхугольника. Непосредственно у мелового обрыва располагался кремль, защищённый деревянными рублеными стенами, поставленными по земляному валу. Вал был обмазан глиной.
По углам и в середине стен в разрывах вала были установлены деревянные башни, рубленные «в две стены» с заполнением пространства между срубами глиной. Аналогично были устроены и стены кремля, состоявшие из соединённых друг с другом срубов. С напольной стороны кремль был окружён рвом глубиной до двух метров с практически вертикальными стенами.
Под горой же расположился посад, который тоже был защищен деревянными стенами, но уже без башен, да и не так он велик был, наверняка в случае опасности все в крепость бежали.
Ворота посада были закрыты, а на стенах стояли люди, которые вглядывались в нашу сторону.
— Буй ты что ли? — раздался крик со стены.
— Я! — ответил ему мой попутчик.
— Что—то вас маловато, да и не всех признать могу, — раздался очередной крик со стены.
— С крымчаками схлестнулись, почти побили нас. Да вот помощь пришла к нам. Это внук Прохора Колчи, — таким же криком ответил Буй.
« Колчи? Видимо это прозвище деда» — отметил я для себя.