Наследник
Шрифт:
Алавер стрельнул глазами на портрет Преемника.
– Давайте договоримся, – сказал майор. – Вы, как аргус можете делать все что душе угодно. Дружите со своим скандинавами и кривичами, ходите к ним в гости, по мере сил зарабатывайте деньги с помощью Двери. Вам слова плохого никто не скажет! Но при малейшей угрозе наберите мой номер! Некоторые «прорывы» могут оказаться сравнимы с ядерным ударом.
– Как вы сказали?
– Привести пример? Шестого декабря тысяча девятьсот семнадцатого года в порту канадского города Галифакс взорвался грузовой корабль «Монблан», на борту которого находилось несколько тонн динамита, бензила и пикрина. Инцидент стал страшнейшей техногенной катастрофой прошлого века и самым мощным неатомным
– Так что же произошло на самом деле?
– Взрыв мощностью четыре килотонны. За двадцать восемь лет до Хиросимы, заметьте. Классический «огненный шар», грибообразное облако, ударная волна уничтожила все в радиусе двух с лишним километров, сверхвысокие температуры вызвали в морозном воздухе несколько небольших торнадо. Город был уничтожен. Взрыв слышали в трех с половиной сотнях километрах от Галифакса. Посмотрите в Интернете материалы, если интересно…
– Но при чем тут Двери?
– При том, что примитивная взрывчатка времен Первой мировой не могла произвести такие грандиозные опустошения. Аргус сообщал, будто из-за Двери вырвалась субстанция, похожая на крупную шаровую молнию, способная «читать мысли» и «направлять действия людей». Затем эта штука направилась к кораблю «Монблан» и ударила в его борт. Вскоре последовал взрыв… Слава, девяносто один год прошел, кто теперь будет разбираться?! Но помнить о взрыве в Галифаксе необходимо. Чтобы не нарваться сейчас, в настоящем. А если похожая «шаровая молния» жахнет на Дворцовой площади? В Кремле? В Берлине, над Рейхстагом? В центре Вашингтона или Лондона? Что дальше? Никто не разберется, в чем дело, запустят ракеты. И тогда хана всем.
Словом, Алавер умел красочно рассказать о добром, вечном и душеполезном. Славик в жизни не видывал человека, способного пугать с такой ироничной серьезностью. Пугал он профессионально, со знанием дела.
В итоге Славик получил тяжелую информационную контузию – смерть Гончарова фактически на глазах, бесполезная «скорая», криминалисты, лестницы Большого Дома, побитый (за дело!) грузин на «Тойоте», Трюггви с Кетилем, Алёна, бойко разговаривающая на чужом древнем языке…
Со стороны кухни доносились тихие обрывки разговора – Юрий о чем-то спрашивал, Алёна переводила, Трюггви подробно отвечал, Кетиль поддакивал. Славик со стоном присел на диване, зажег стоящую на прикроватной тумбочке лампу, нашел аптечку. Набрал в шприц два куба «Валиума». Как нельзя кстати осталось несколько ампул.
Ослеп от резкого света – включили люстру. Надо же, вся банда явилась! Что им от меня нужно?! Это мой дом, оставьте меня в покое!
– Тэк-с, – Алавер отобрал шприц, повертел в руках ампулу с отломанной головкой. – Химия? Отставить. Извини, тебе нужен обычный отдых, а не эта дрянь. Я попрощаться, поеду домой. Слава, послушай меня, я старше и опытнее – шок пройдет. Очень быстро. А людям, тебя окружающим, ты нужен нормальным, в не отягощенном химической гадостью здравом уме. Прости, но отраву я конфискую. Пока, завтра-послезавтра пересечемся, надо поговорить… Созвонимся.
– Да пошли вы все! – чуть не плача простонал Славик и зарылся лицом в подушку.
Алёна уложила спать гостей оттуда, вернулась в комнату, села на край дивана, обняла, прошептала на ухо:
– Все образуется. Не прямо сейчас, но образуется непременно. С таким друзьями мы не пропадем, я успела понять, что все они – замечательные люди. Спи.
Славик не услышал – мозг включил защиту от перенапряжения и вогнал человека в подобие комы, без
– …Странные у них обычаи, – укрытый теплым спальным мешком Трюггви поворочался, лег на спину, закинув под голову левую руку. – Гостей кладут спать не на лавку, а на пол. Ближе к земле, чтобы она питала человека своей силой? Так получается, если рассудить?
– Обычай как обычай, – буркнул Кетиль, развалившийся поодаль. – Сам видишь, дом у Слейфа-гасти тесный, маленький, не такой, как у нас. Хорошо, не в хлеву устроили, не люблю, когда козами пахнет…
Утром Славику пришлось тащиться в морг на Екатерининский – в Питер прилетели родственники Гончарова, началась кутерьма с опознанием и последующей транспортировкой тела в Германию.
Супруга Владимира Платоновича была значительно моложе, чем представлялось, немногим за сорок. По-русски говорила с сильным акцентом, выслушала неуклюжие соболезнования Славика, скупо поблагодарила и ушла общаться с представителем консульства. Сын и наследник остался в холле. Познакомились. Звали его Федором – ничего не попишешь, в старых эмигрантских семьях ценят русское происхождение и не видят смысла в онемечивании. Выглядел Федор под стать отцу – высокий и широкоплечий, с темно-русыми волосами, очень похож внешне.
– Значит, это вы теперь… – Славик запнулся. – Я имею в виду Мюнхен? Понимаете, о чем я?
– Ничего не поделаешь, отказаться от такого наследства возможности нет, – ответил Гончаров-младший. В отличие от матери, русские слова он выговаривал четко и без ошибок. – Вот моя карточка, указаны все номера телефонов, адрес электронной почты. Связывайтесь при необходимости, без взаимной поддержки аргусам трудно работать. Не собираетесь навестить Мюнхен?
– Я вообще не был раньше за границей, Белоруссия или Казахстан не в счет.
– Обязательно приезжайте, у нас достаточно общих тем, которые следовало бы обсудить.
– Послушайте… Я не сказал этого милиции, но убийца забрал кейс вашего отца. Вы знаете, что находилось в чемоданчике? Будет крайне неприятно, если Грау заполучат в свои руки закрытую информацию.
– Если документы и были, то они закодированы – обычная предосторожность, как раз на такие случаи. Не беспокойтесь, Слава… Извините, мне нужно идти.
С тем разговор был окончен, Славик понял, что сейчас он лишний, да и очень хотелось побыстрее уйти из «Катькиного дома», как именовали морг судмедэкспертизы все питерские медработники. Как бы сотрудники не распыляли дезодорирующие вещества, мерзкий запах тления вывести окончательно никогда не удастся.
Вышел на улицу, побрел мимо больницы Мечникова по направлению к Пискаревскому проспекту. Возвращаться домой не хотелось, в квартире ждут даниры. Поутру Трюггви уже намекнул, что было бы неплохо сходить погулять, так сказать, подышать свежим воздухом – ясное дело, ему хотелось посмотреть на Петерсборг, настоящий каменный город. И на другие чудеса вроде самодвижущихся телег тоже.
Гончаров, кстати, упоминал, что кодекс аргусов не одобряет адаптацию обитателей той стороны к современным условиям: коли родился в своем времени, там и живи. Случаи «переселения», однако, бывали – аргус из Флоренции женился на девушке из XIV века и полностью ее натурализовал в веке двадцатом. Конечно, это исключение, а не распространенная практика.
А может, действительно плюнуть на все с колокольни Владимирского собора и навсегда эмигрировать в Альдейгьюборг? Работать руками Славик любит и умеет, станет плотником или кузнецом, обзаведется собственным домом и наделом земли… Забрать туда Алёну, жениться и провести жизнь в окружении благолепных славян и девственной природы. Вроде бы серьезных потрясений и войн на русском северо-западе в ближайшее время не предвидится, монголы придут только четыреста лет (подумать только!) спустя, а если поддерживать дружбу с вояками-скандинавами, защищающими Ладогу от…