Наследника заказывали?
Шрифт:
– Что? Вы о чем?
Я растерянно гляжу на свои ладони. И правда, крепко сжимаю ручку сковороды и замахиваюсь.
– Таня, ты чем так дочку расстроила? – упрекает соседка маму, которая приходит следом за мной.
Она забирает сковороду у меня, обнимает за плечи и ведёт в комнату.
– Варя, не торопись с выводами. Вспомни Чехию. Влад, когда прилетел, тебя разыскивал. Мне соседки со старой квартиры рассказывали. Ты явно запала ему в душу. Ну, прости бестолковую мать! Он застал меня врасплох. Пришлось выкручиваться и наговаривать новую ложь. Нужно время, чтобы Влад успокоился. Пока он не соображал здраво. За него принимал все решения адвокат.
– И что ты предлагаешь? Скрыть мою беременность?
– Я предлагаю выждать время и поплыть по течению. Механизм нового дела запущен. Давай дадим боссу насладиться властью.
– А потом?
– Потом будем действовать по обстоятельствам. Помнишь присказку: «Муж, конечно, голова, а жена при муже шея. Если будешь ты умнее, головой вертеть сумеешь». У нас пока не муж, но мужчина. А две бабы с одним мужиком как-нибудь справятся.
Через два дня мы собираем вещи и под контролем адвоката переезжаем в особняк Захаровых, расположенный в том посёлке, куда привозил меня Влад. В новую жизнь я вступаю с опаской и не знаю, что ждёт меня впереди.
Волнение стискивает грудь, когда я вижу Влада. Он встречает нас у дверей, молча кивает и идёт в дом. На меня даже не смотрит, словно перед ним пустое место. Ни приветствия, ни улыбки. Лицо – каменная маска дьявола.
Я расстраиваюсь. Не хочет даже поздороваться. Разве я ему жизнь испортила? Ничего страшного еще не произошло. А сам-то! Хорош! На моих глазах целовал другую. Это я обижаться должна.
«У-у-у, паразит! Я тебе еще покажу! Не хочешь общаться, вперед! Не надо! Я тоже не буду», – уговариваю я себя, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции. В последние дни я то смеюсь, то плачу по пустякам. Если так будет всю беременность, рожать придется в психушке.
Влад показывает нам с мамой комнаты на втором этаже и ждёт, пока мы поставим вещи. Даже не дергается, чтобы нам помочь. Кажется, решил эмоционально отстраниться. Мне опять хочется плакать.
– Через час жду вас в кабинете на первом этаже, – наконец открывает рот хозяин дома. – Устраивайтесь.
Я оглядываюсь в своей комнате. Очень мило. Туалетный столик заполнен принадлежностями для ухода за телом и лицом. В углу – большое зеркало, поставленное под небольшим наклоном. Широкая кровать покрыта нежно-кремовым пледом, который гармонирует с цветом штор. Легкий тюль колышется под ветерком, порывы которого залетают в приоткрытую дверь балкона.
Я выхожу на него. Второй этаж. Можно спрыгнуть и убежать, не получив ни царапины. Думаю так и ловлю себя на мысли, что в последнее время постоянно измеряю расстояние до земли. Ладно, месяц назад, когда отчаяние просто валило с ног. Но сейчас-то почему? Жизнь, кажется, налаживается...
Или нет?
Спускаюсь вниз по широкой лестнице. Ноги скользят по ступеням так сильно, что я отчаянно держусь за перила. А когда будет большой живот, что мне делать? Сидеть целыми днями у комнате? Нет, этот вопрос надо решить сейчас.
В кабинете все строго, по-спартански. Вообще, складывается впечатление, что хозяин не живет в этом доме. И еще… я нигде не встречаю прислугу. Неужели такой огромный особняк обходится без нее?
Влад стоит у окна, спиной к нам. Адвокат суетливо показывает нам на диван. Он сидит в кресле у рабочего стола и перебирает бумаги.
– Итак, приступим.
– К чему? – строго спрашивает мама.
Я не вникаю в разговор и смотрю на широкую спину Влада. Он кажется совершенно безучастным, словно речь идет не о его будущем ребенке, а о рядовом и привычном строительном проекте.
– Александр Борисович, так быстро? – восклицает вдруг мама, и я прислушиваюсь.
Поворачивается лицом и Влад, но по-прежнему смотрит мимо меня.
– А чем вы недовольны?
– Погодите! О чем речь? – спрашиваю я.
– Представляешь, они предлагают с завтрашнего дня начать подготовку к процессу оплодотворения.
– Так быстро? – вырывается у меня.
– Не понимаю, в чем проблема? – Влад сурово смотрит на маму. – Вы сами предложили эту идею.
– Но я не думала…
– А со мной кто-нибудь будет разговаривать? – срываюсь я. По лицу текут слезы, но я не могу уже остановиться, словно слетевший с рельсов грузовой поезд несусь под откос. – Это мое тело вы собираетесь использовать в своих интересах! Мое!!! Это я буду вынашивать и рожать ребенка! Как вы можете…, – мой голос срывается, – как вы можете… так спокойно решать мою судьбу и судьбу малыша? Вы… вы… черствые и бездушные… я… я… ненавижу вас!
Мне не хватает воздуха. Я вскакиваю с дивана, мама бросается ко мне.
– Варюша, не надо так. Доченька, прости, прости! Если хочешь, уйдем сейчас из этого дома и никогда не вернемся.
– Хочу. Я добуду где-нибудь деньги. Может, часть долгов полиция переложит на Сергея. Пойдем мама.
Мы, обнявшись, делаем шаг к двери, но тут ледяная статуя Влад размораживается и преграждает нам дорогу.
– Хорошо. Ваши условия, Варвара Петровна.
Наконец-то он смотрит мне прямо в лицо. В его глазах я вижу искорку сочувствия, которая тут же гаснет.
– Мне ничего не надо.
– Но договор составлен на очень выгодных для вас э-э-э…, – адвокат замирает, подбирая слова, – преференциях. Владислав Павлович оплачивает часть вашего долга, как только вы забеременеете. Как я понял, из рассказа Татьяны Николаевны, выплата по ростовщическим долгам будет уже на днях. Потому мы и торопимся.
– А что взамен?
– О, совсем немного. Владислав Павлович хочет находиться рядом от начала, до финала процесса.
– И рожать со мной пойдет?
– Если понадобится, даже буду держать вашу руку, – отвечает Влад и улыбается кончиками губ.