Наследники Битцзы
Шрифт:
– Насколько мне известно, – после перемирия тридцать девятого года Советский Союз не находился в состоянии войны с Японией.
– Верно, однако война была… Мелкие стычки, похищения людей, грабёж.
– Везде успевали, узкоглазые.
– Не своими руками.
– Китайцы? Вот не подумал бы!
– Встречаются китайцы японского происхождения, – от смешанных браков.
– Как англичане ирландского или шотландского.
– Если ты про меня, то не совсем верно. Я приёмный сын. Моё настоящее имя Кришнамурти. Впрочем, не будем отвлекаться… Этих японо–китайцев называют хун–ху–джи, или хун–ху–цзи –
– Название знакомое.
– Ещё одно – хунхузы. Наверно русские исковеркали, вечно у них с произношением проблемы… Коренные китайцы, – ханьцы, – титульная, так сказать, нация, уйгуры, манчжуры и остальные называют хун–ху–джи бандитами, врагами. Вот они во время войны японцам и помогали.
– Как же китайцы их терпят?
– Нам этого не понять. Может уже не терпят… Лагерь построили под небольшую группу пленных, – порядка двухсот человек. Кроме русских в нём никого не было. Опять же, – русские – понятие внеэтническое. Среди них были и азиаты разных национальностей, и сибиряки, и монголы, которые называют себя бурятами, и северяне.
– Зачем японцам понадобились эти пленные?
– Второй вопрос, который возник у нашего ведомства. Там действительно нечего было им делать. Казалось бы – расстрелять, и никаких забот.
– Второй, значит…
– А вот и к первому приближаемся… Группа в пять человек подготовила побег. Хотя не думаю, что они хорошо себе представляли, куда можно было оттуда бежать…
– Зная императорских солдат, могу себе представить, чем побег обернулся для остальных.
– Побега не было. Помнишь фильм «Бангкок Хилтон»?
– О!.. Великолепная Кидмэн.
– И что?..
– Предательство!
– Именно. Нашёлся солдат, который решил, что для остальных было бы правильней принести в жертву пятёрку беглецов. Поступок совершенно безумный. Понимая, что ожидало его по возвращении на родину! Но он сделал. Пошёл к офицеру и всё рассказал. Заговорщиков тут же расстреляли перед строем, а товарищи солдата вынесли ему смертный приговор.
– Крис, я их понимаю.
– Подожди, дальше интересней… Японцы решили не пускать это дело на волю случая и предупредили, – если с головы чукчи упадёт хоть один волос!.. Да, чуть не запамятовал! Он был чукчей.
– …Нехарактерно для японцев.
– …а для своих он стал изгоем… Спал под открытым небом, питался отбросами, доставшимися от хозяев, ни с кем не разговаривал. Потом что-то произошло, и всё резко переменилось. Его одели в солдатскую форму, кормили наравне с охраной, выделили место под крышей. В благодарность он стал обучать японцев русскому языку и стрельбе. Он оказался великолепным стрелком. Японцы от него были просто в восторге.
– Крис, ты ничего не сочинил? Ну, для меня.
– Я плохой выдумщик. Это мне ещё отец говорил… Японцы, соответственно, стали учить его своему языку. Дальше нечто невообразимое: Бусидо, владение катаной и прочие самурайские штучки.
– Бусидо? – не слышал.
– Бусидо – Кодекс самурая, древний трактат неизвестного автора. Может и не одного… Ещё?..
– Не откажусь… Благодарю.
– Так прошло около трёх лет, а в начале сорок четвёртого…
– Чукчи, как я выяснил, не только хорошие стрелки, но и весьма воинственный народ, не так давно державший в страхе огромные территории на севере Восточной Сибири, пока русский царь не навёл там относительный порядок. Врагов не прощают никогда, вести переговоры с ними – не то, чтобы затруднительно, а европейцу просто невозможно. Как оказалось впоследствии, японцы не смогли избежать участи состояния войны с чукотским народом в лице одного его представителя. И это им дорого встало.
– Сколько там было охраны? Просто любопытно.
– Не меньше одного на каждого пленного. Вот ещё загадка: зачем так много?.. Впрочем, и этого оказалось недостаточно.
– Двести самураев против одного чукчи?.. Не может быть!
– Не двести, конечно… Однажды ночью, – а ночи там тёмные, он кошкой вскарабкался на сторожевую вышку. Но японец, хоть и поздно, успел на него среагировать, и при падении с вышки произвёл последний в своей жизни выстрел. Охрана всполошилась, однако столкнулась с тем, на что никто даже в страшном сне рассчитывать не мог. За несколько лет полувольготного существования чукча смог вооружиться. И чем! Ложками!..
– Чем?!..
– Обыкновенными стальными ложками. У него их было ровно тридцать, – прекрасно подготовленных для метания и ближнего боя. И японцы на себе испытали, что такое страх перед неведомой силой.
– Невероятно…
– Началось избиение тех, кто недавно считал себя даже не покровителем, а уж точно высшей расой перед этим несчастным. Каково же им было поменяться с ним местами!
– Почитаю на досуге какую-нибудь книжку про этот таинственный народ.
– Рич, зайди в Интернет, тебе хватит… Он поражал врагов на расстоянии до шестидесяти ярдов, а прицельная стрельба ночью с такого расстояния практически невозможна, – это мы с тобой проходили в военном училище… Раны были настолько страшные, что наводили ужас на видавших виды солдат. Он попадал в горло, – и человек захлёбывался собственной кровью, попадал в грудь, – происходило тоже самое независимо от места попадания. Самые счастливые умирали мгновенно от поражения в сердце.
– Убил тридцать человек, – а что было дальше?
– Двадцать девять… После чего, спрыгнув с вышки, оказался по другую сторону колючей проволоки.
– Так и ушёл?
– Нет. Неожиданно перед ним оказались два японца с мечами наизготовку. Наш воин левой рукой отбил меч, а ложкой в правой отделил голову от туловища своему противнику. И тут же прикончил второго. На этом почти всё.
– За ним была погоня?
– Попытка была. Когда солдаты выбежали за ворота, – никого не было видно. Осветили местность прожекторами – чукча как сквозь землю провалился.
– Хочу вставить слово… Он поступил как плохой солдат. Можно было подготовить настоящее восстание, раздать эти ложки своим товарищам…
– Рич, ты невнимательно меня слушал? У него не было товарищей, он был пария, никто. А чукчи не прощают обид никогда, даже товарищам.
– Чем всё закончилось?
– Ранним утром русские вышли из бараков. И глазам их предстало удивительное зрелище: тридцать убитых японцев на территории лагеря, два – в нескольких метрах за колючкой. И ни одного живого охранника. Они просто исчезли. На песке не осталось никаких следов их бегства или ухода. До конца войны, до Хиросимы и Нагасаки оставалось ещё полтора года.