Наследники Демиурга
Шрифт:
Узкая ладошка Танечки мягко, но непреклонно вынула из руки Мансура бокал и отставила его, чуть слышно звякнувший, на низкий столик к бутылке «Генерала Гранта».
– Лучше посмотри, любимый, на это…
Проказница легко вскочила на ноги и, щелчком пульта заставив экран свернуться в одну яркую точку, начала плавный танец под неожиданно полившуюся неизвестно откуда приятную музыку. На ней было надето что-то настолько полупрозрачное и легкое, что невесомая ткань не только не скрывала упоительных изгибов ее тела, но и подчеркивала их, выделяла, делая танцующую Танечку еще более желанной и привлекательной, чем если бы была полностью обнаженной…
Мансур, разбитый
Ритм музыкального аккомпанемента нарастал, понемногу, еще робко, но с каждым мгновением смелея, вступал бубен. Татьяна уже вращалась на месте так, что скрывающие ее пелены взметнулись вверх, открывая стройные ноги в совершенно прозрачных шароварах…
Мансур уже не мог сдерживаться. Он поднялся с кресла и тоже, слегка пританцовывая на месте, медленно пошел к извивающейся в танце жене, по дороге освобождаясь от мешающей одежды…
«Нет, тридцать семь лет – это далеко еще не старость! – расслабленно думал Мансур, умиротворенный и немного уставший, рассеянно лаская ладонью нежное, чуть влажное от пота, бедро безмятежно раскинувшейся рядом Танечки. – Есть еще порох в пороховницах, как говорят русские…»
Несмотря на полную физическую опустошенность, рука как бы сама собой, с каждым поглаживанием, поднималась все выше, к самому заветному, скрытому под целомудренно наброшенной простыней.
– Мансурчик, – томно промурлыкала Татьяна и, словно и впрямь была огромной игривой кошкой, потерлась щекой о его предплечье, густо поросшее черными курчавыми волосами: эту часть его тела, не считая, естественно, хм-м, некоторых других, она особенно любила. – Неужели ты после всего этого сможешь еще?.. Ты у меня просто богатырь…
Сможет или нет, Мансур еще и сам не знал, но почувствовал, что за него уже решил кто-то другой…
Плавно, несмотря на погрузневшую фигуру, Рахимбеков перекатился по огромной кровати и… Мягкий, даже, можно сказать, нежный телефонный звонок, раздавшийся из соседней комнаты, испортил все.
Постояв, опершись на локти, над распростертым телом жены, острые соски упругой груди которой волнующе щекотали его кожу, Мансур почувствовал, что сексуальное возбуждение покидает его.
«Какой шайтан изобрел этот проклятый телефон?» – чертыхнулся он и, несмотря на умоляющий взгляд жены и распахнутые для него Врата Наслаждений, сел на постели, нащупывая босыми ногами ночные туфли с загнутыми носами (Танечка спальню обставила в стиле гарема Гаруна-аль-Рашида, каким его представляла по дешевым сериалам).
Телефон изобрел, конечно, никакой не шайтан, а шотландец Александр Белл сто пятьдесят лет тому назад, и Мансур, конечно, это знал, но удержаться от крепкого словца не мог. Звонить на этот аппарат мог далеко не каждый…
Пока телефон деликатно, но настойчиво подавал свой голос, Рахимбеков накинул расшитый золотом халат и несколькими энергичными гримасами попытался стереть с лица следы только что пережитого наслаждения. Он уже видел высветившийся на дисплее номер…
– Я не разбудил тебя, случайно, Мансур? – как обычно, улыбался своей лучезарной улыбкой, развалившись в огромном, обтянутом кожей кресле «нефтяной Али».
Мансур уселся перед видеофоном так, чтобы голые колени оказались в «мертвой» для камеры зоне, и тоже попытался натянуть на лицо одну из наиболее приветливых своих улыбок. В этом ему немало помогло зеркало, прикрепленное заботливой Фаимой прямо за видеофоном специально для подобных случаев.
– Конечно же нет, уважаемый Али-Ходжа, я еще только собирался ложиться. Поздравляю вас: сегодня в вашем выступлении по телевидению вы выглядели бесподобно!
Али-Ходжа самодовольно усмехнулся: тщеславие было одной из основных его черт, и именно оно привело паренька из захудалого киргизского кишлака, когда-то, очень давно, просившего милостыню у входа в метро, на вершины богатства и известности, а теперь продолжало возносить еще выше – к власти. За те пятнадцать с лишним лет, которые Мансур находился при патроне, он давно уже разобрался в пружинах, приводивших в движение не знающую преград и отступлений боевую машину по имени Али-Ходжа. Нужно заметить, что это знание сыграло не последнюю роль и в его возвышении, причем останавливаться он тоже не собирался…
– Ну и что у нас там с программным заявлением? – поинтересовался Али-Ходжа, всем своим видом давая понять, что лирическое вступление завершено. – Ты уже привел его в удобоваримую форму?
«Привел в удобоваримую форму». Скажет тоже! А кому принадлежала сама идея проекта «Две нации – одна страна»? Мустафе, что ли? Или этому мешку с деньгами, способному только жонглировать мировыми ценами на нефть, пользуясь своими связями в ОПЕК? Нет, все продумал и не просто привел в удобоваримую форму, а вообще, провел от невнятной мысли, посетившей, помнится, за утренним кофе, до практически готовой к воплощению в жизнь реальной программы. Этому ишаку просто лень читать материалы, которые каждый день ложатся на его стол. Не-е-ет! Ему нужно подчеркнуть свою «руководящую и направляющую» роль. Чего стоят только звонки типа: «Мансур, зайди ко мне!» или «Мансур, ты чем сейчас занимаешься?» Причем зачастую, при посторонних людях, даже при подчиненных…
– Конечно, конечно, уважаемый Али-Ходжа. Я детально проработал программу поэтапного сглаживания противоречий между двумя основными составляющими нашего общества, рассчитанную на ближайшие семь лет. Как вы понимаете, срок выбран не случайно…
Еще бы случайно! Все знают, как ты, ишак облезлый, лезешь в президентское кресло, спишь и видишь себя на месте престарелого Абдулкашифа. И не на семь лет, конечно, метишь, а на большее, гораздо большее. Для этого и мечтаешь о лавровом венке «замирителя славян» – ни для кого не секрет, что десятилетиями тлеющая, то разгораясь, то слегка подергиваясь пеплом, война чрезвычайно напрягает и без того некрепко стоящую на ногах экономику, поэтому и ухватился за мой проект обеими руками, сразу же начав выдавать его за свой. Собственно, трамплин для прыжка в Кремль уже готов, да, пожалуй, повыше, чем у других кандидатов…
Продолжая убедительно, как он это очень хорошо умел, развивать свою мысль, Мансур заметил, как на экране видеофона Али-Ходжа весь подобрался и длинно сглотнул, глядя куда-то мимо собеседника. Через мгновение его интерес стал понятен: из спальни, обнаженная и соблазнительная до дрожи, появилась Татьяна, чтобы демонстративно, не скрывая своих прелестей, прошествовать в ванную. Как она при этом покачивала умопомрачительными бедрами, как гордо держала голову со стекающей по голой спине ниже ягодиц гривой чудесных, пшеничного оттенка, волос…