Наследники Скорби

Казакова Екатерина

–

Малым. Или Ярцем.

–

Бывает.

Они двинулись в сторону черного, поросшего папоротниками провала. Ух ты! Да тут пещеры! Волчонок мигом перекинулся, чтобы ловчее было спускаться по глинистому, размытому ночными ливнями откосу. Ничего себе! В пещере было тепло и гуляло эхо. Пахло камнем и влагой. Мальчик снова перебросился.

–

Ты б угомонился, Малой,

–

беззлобно

сказал Лих.

–

Чего туда

–

сюда вертишься? В глазах рябит.

–

У вас тут избы?

–

удивился паренек.

–

Бать, смотри, дома!

И он ткнул пальцем вперед.

–

Вижу,

–

отозвался Серый.

–

Вот иди, погуляй. Я тебя потом найду. Иди, иди.

–

Но если хоть одна курица сгинет, шкуру спущу,

–

пообещал вслед Лих.

–

Да нужны мне ваши куры!

–

огрызнулся Ярец через плечо и утек в ближайший закоулок.

Волчонок рассматривал избы, вдыхал запах сладковатого дыма, пытался разглядеть теряющиеся в высоте своды пещеры. Красотища! Хлопнула дверь одного из домов.

–

Ух ты, собачка!

–

Белобрысая девчонка с тонкой косой, одетая только в посконную рубаху, стояла на пороге с решетом в руках.

–

Сама ты "собачка"!

–

перекинулся Малой.

–

Ой!

–

взвизгнула дуреха и выронила решето.

–

Ой!

Ярец покачал головой.

–

Юна, ты что?

–

позвал женский голос из

–

за двери.

Девчонка пискнула и скрылась в доме.

Однако уже через пару мгновений дверь приотворилась, и оттуда показалось любопытное личико:

–

Ты волколак, да?

–

шепотом спросила трусиха.

–

А ты кровососка?

Юна надулась.

–

Чего тут ходишь? Иди отсюда!

–

топнула она ногой.

–

Разбежался.

–

Я

все бате скажу…

–

пригрозила она.

–

И я скажу.

–

Дурак какой.

–

Сопля.

Она схватила решето и запустила им в мальчика. Он ловко увернулся. Юна засмеялась. И снова вышла на крыльцо.

–

А у нас дядька по весне перебесился,

–

сообщила она.

–

Человека съел?

–

с пониманием спросил Малой.

–

Не

–

е

–

е… Каженник сглазил.

–

Врешь!

–

Да чтоб мне пусто было!

–

поклялась она.

–

Пришел в избу

–

и ну кидаться.

–

Чё ж не задрал вас?

–

А я за батей выскочить успела.

–

Похоронили?

–

Дык! А хочешь, я тебе пирожка дам?

–

безо всякого перехода спросила она.

–

С брусникой.

–

Хочу.

–

Сейчас!

–

и она убежала в дом.

Пирог оказался сладким. Ярец жевал его, прикрыв глаза. Он давно не кормил человеческое тело обычной едой. Хватало того, что съедал волком. Уже и забыл, что пироги бывают вкусными…

–

Хочешь, я тебя в лес сведу?

–

повернулся он к девочке, вытирая сладкие пальцы о штаны.

–

Плотину бобровую покажу?

–

А далеко?

–

Не

–

е

–

е… Версты четыре.

–

Мама не пустит.

–

А ты не говори.

–

Дык увидит. А ежели солнце встанет?

–

Не встанет. Успеем.

Она нерешительно потопталась, а потом проказливо улыбнулась: