Наследники Скорби
Шрифт:
Едва дверь за воем и полонянином закрылась, Нэд повернулся к сидящим по лавкам наставникам.
— Что делать будем? Хочу всех выслушать.
Мужчины переглядывались, Бьерга неотрывно смотрела под ноги, словно боялась встретиться глазами с посадником.
Рассказ Лесаны и Тамира казался вымыслом. Да только вон оно — доказательство их правдивости — ушло, ведомое Дареном.
— Нужно тройки перво-наперво оповестить, — проскрипел со своего места Ильд, — чтоб не шастали в одиночку-то. Эдак всех перебьют.
Нэд кивнул:
— Остальные что
Ихтор медленно проговорил:
— Людей известить, буде кого в лесу укусит дикий зверь, чтобы сразу отсылали сороку за колдуном, а человека того запирали, дабы выйти не мог, — и добавил мечтательно: — Облаву бы устроить…
— Устроишь тут, — поморщился Лашта. — С кем устраивать-то? Сторожевики при городах едва справляются, в такое время их не отзовешь на лов. Выучей тащить… можно попробовать. Взять тех, кто постарше. Хоть погонять немного нечисть эту.
Осталось непонятно, кого он имел под нечистью — выучей ли, Ходящих ли.
— А еще сорок разослать, приказать колдунам из троек в каждую деревню, в каждую весь, на каждую заимку отправить хоть по одному оберегу, защищающему от Зова, чтобы, если покусанные будут — на шею им вздевали, — сказала задумчиво Бьерга. — Иначе, ну, запрут такого, а он начнет рваться да биться. К чему людей пугать? Да и человека самог
о
вдруг спасти удастся, зачем страдания пустые?
Нэд снова кивнул, давая понять обережнице, что согласен, и заключил:
— А вы, наставники, поговорите с выучами. Особенно со старшими. Пусть знают о том, какие дела творятся, готовы будут. Да и младшим рассказывайте, — и сказал с нажимом: -
помаленьку
, не то с перепугу штаны будут по ночам пачкать.
Посадник в сердцах махнул рукой и поморщился:
— Ольст, Озбра, готовьте старших. Дарену я сам скажу, как обратно из казематов поднимется. Завтра отправитесь на лов. Возьмите самых толковых. Ихтор, Руста, отрядите с ними на каждую ватагу по целителю, мало ли что там. Лашта, а ты — по колдуну. Из Донатосовых подлетков тоже кого-нибудь отбери. Ратоборцы. Вы разделитесь на три отряда. Один — в сторону Гориц, другой — к Вайлугам, третий — к Тихим Бродам. Оттуда ныне сорока прилетела, слезницу принесла — де зажирают. Да и Милад погиб. Стало быть, Броды из Семилова ратоборца не дождутся. Заменить парня надо… Ольст, отправь туда Звенц
а
Он из твоих — самый толковый. Ну и… осторожны будьте, всяко Серый в те места направится: знает, мерзавец, что сторожевики обескровлены. Коли удастся кого из Стаи его схватить — везите в Цитадель. Может, узнаем, что у паскудника на уме.
Обережники кивали. Нэд прервался и заключил:
— Тяжкие времена для Цитадели настали. Идем, как по тонкому льду. Осторожны будьте. Выучей берегите, да и сами… Лесана.
Посадник отыскал девушку глазами. Она сидела на краешке скамьи, в точности на том месте, где раньше обосновывался ее наставник. Обережница услышала свое имя и встрепенулась.
— Вы отдохните пока, тронетесь через пару дней с одним из обозов в сторону Белого Яра.
Девушка в ответ покачала головой:
— Мне домой дорога, — сказала она негромко, — там брат у меня. Осененный. Забрать надо да в Цитадель привезти, а то не вышло бы, как с Беляном.
— Осененный? — удивился Глава. — Отчего ж молчала?
Лесана покраснела и ответила:
— Дите ж совсем. Одиннадцать весен. Меня в семнадцать забирали. Думала, рано…
Нэд сердито постукивал ногой по полу:
— Думала… ну, добро, хоть думала. Одно жаль — молча. Не известив никого.
У выученицы Клесха полыхало лицо. Стыдища-то!
— Ладно, хватит ушами гореть. Эдак пожар тут устроишь, — смягчился посадник. — Поезжайте. Тамир, по пути все деревни и веси наузами снабди. Людям объясните, что к чему, да не переусердствуйте. Зазря не пугайте. А потом обратно сразу же — мальца под защиту Цитадели. Ну и… тоже… без лютости там… поберегитесь.
Забота у бывшего Главы вышла неуклюжая, какая-то неловкая, и оттого каждый, находящийся в покое, заметил ее, уловил тщательно скрытое волнение.
— Нэд, — подал голос со своего места Ольст и привычно потер больное колено, — ты не сказал, что делать с парнем.
Посадник сперва не понял, о каком таком парне толкует ратоборец, да и креффы не сразу дошли, а когда дошли, помрачнели. И правда, что с ним делать теперь?
— Лашта, науз на нем поднови, чтобы не мог кинуться.
Колдун кивнул и спросил:
— А… в остальном как с ним быть?
— То-то и оно. Кто его накормит? — дребезжащим голосом поинтересовался Ильд, приглаживая плешивый затылок. — Ему ж, поди, рано или поздно крови захочется.
— Подумаю, — ответил Нэд, понимая, что сколько ни думай, а кому-то все одно придется нацедить пленнику вещей руды. Хранители прости. И не денешься никуда.
Расходились в тяжелом молчании. После рассказа Лесаны и разговора с трясущимся Беляном в душах креффов поселилась беспросветная темная тревога.
Каждый новый день только добавлял людям горестей, усугубляя взваленную на обережников ношу. Ежели и дальше так пойдет — даже каменный хребет Цитадели рано или поздно переломится. Отчего, когда казалось, будто хуже быть уже не может, судьба-злодейка обрушивала на Осененных свой железный кулак?
Увы. Ответа на этот вопрос не было ни у кого.
Ой, светит со-о-олнце по-над ле-э-эсом…
Ой, мне девице — пе-э-эча-а-аль…
Ой, мой лю-у-убый не верне-о-отся-а-а…
Перепу-у-утались пути-и-и…
Голоса у Светлы не было вовсе. Как и слуха. От этого в темном каземате, где и без того было жутко, а под каменными сводами тукалось эхо, делалось еще тоскливее. Да и песню она выбрала… как назло — тошную, долгую, горестную.
Что будет в этой песне дальше, Стеня знал. Девица будет долго-долго убиваться по уехавшему л