Наследники Слизерина
Шрифт:
— Тссс!!! — зашикал на нее Рудольфус. — С ума сошла, произносить это вслух?
— Да брось! Кто нас тут услышит?
— Кто-нибудь услышит, и нам конец!
— Бред! — фыркнула Белла, оглядывая полупустое заведение и невменяемую клиентуру. — Никого тут нет!
— Смотри! — Рудольфус ткнул пальцем куда-то ей за спину.
Белла обернулась и глазам своим не поверила. В самом дальнем углу таверны за небольшим столиком тесным кругом сидели профессор Слизнорт, профессор Кэттлберн, профессор Макгонагалл и какой-то незнакомый мужчина.
— Ах вот, значит, как они развлекаются во внеурочное-то время! — поразился Крауч.
— А почему бы и нет? — пожала плечами Белла. — Что они не люди, что ли? Не могут выпить в свой законный выходной?
— Интересно, о чем они там беседуют... — протянул Рабастан с задумчивым любопытством.
— Да, наверняка, перемывают косточки ученикам! — не раздумывая, предположила Белла.
— Вообще-то, есть способ это узнать, — вдруг оживился Крауч.
Он стал рыться в кармане мантии и вскоре извлек оттуда два гладких мраморных шарика темно-коричневого цвета, напоминающие те, которые
— Что это? — поинтересовалась Белла, полагая, что едва ли друг хочет впечатлить их обыкновенными камнями.
— Подслушивающее устройство моего собственного изобретения! — с гордостью ответил он. — Совсем недавно закончил над ним работать, даже не успел показать вам.
— Так вот чем ты занимаешься во внеурочное-то время! — саркастически поддел его Рудольфус. — А еще отличник! Староста! Слизнорт всем его в пример ставит!
— Можно посмотреть? — перебила Белла.
— Конечно! — Барти положил странные предметы ей в руку.
На ощупь это были два обыкновенных гладко отшлифованных куска мрамора.
— Как они работают? — поинтересовалась она, перекатывая их из одной ладони в другую и силясь понять, в чем тут магия.
— Сейчас покажу, — Барти забрал шарики назад, осторожно положил на пол и направил на них свою волшебную палочку.
Дрогнув, те тихонько покатились в задаваемом хозяином направлении. Управлять устройством было явно непростой задачей, поскольку надо было следить за тем, чтобы оно не наткнулось, например, на ножку стула или, еще хуже, на чью-нибудь ногу. С помощью Крауча мраморные камешки все-таки добрались до места, где сидели преподаватели, и замерли, сливаясь с темным стоптанным полом.
— Да уж, Барти, это вполне доказывает то, что при помощи магии ты умеешь перекатывать предметы с места на место, — ни преминул издевательски заметить Рудольфус.
— Подождите! Это еще не все! — торопливо проговорил Крауч и, направив палочку на стол, произнес, — Аудире!
Ко всеобщему удивлению, потемневшая и засаленная деревянная поверхность начала издавать еле различимые в общем гуле помещения звуки.
— Над слышимостью надо еще поработать, — сокрушенно заметил изобретатель и, улегшись животом на столешницу, приложил к ней правое ухо.
Не без скептицизма остальные последовали его примеру, но пока что до их слуха доносились лишь искаженный и фонящий гул голосов, шаркающие по каменному полу шаги и грохот придвигающихся — отодвигающихся стульев. Однако вскоре удалось разобрать приглушенный голос профессора Кеттлберна.
— Скорее бы уже этот год закончился! — с тяжелым вздохом произнес он.
— Не успеет закончиться этот год, как начнется следующий, а наши проблемы только
возрастут, — сварливо и мрачно заметила Макгонагалл.
— Думаешь, они вскоре начнут действовать? — осведомился незнакомец. Этот благообразного вида мужчина лет сорока — пятидесяти сидел вплотную к профессору Трансфигурации. — Кто знает? — отозвалась она. — Профессор Дамблдор говорит: мы должны быть начеку, чтобы они не завербовали кого-нибудь из студентов. Четверо друзей в другом конце зала вздрогнули и переглянулись, а затем снова прильнули к крышке стола. Белла постаралась извернуться так, чтобы видеть лица преподавателей краем глаза. — Но что мы можем сделать! — с искренним сожалением проговорил Кэттлберн. — Дети уедут на каникулы, и одному Мерлину известно, что за это время может произойти! Мы не сможем контролировать их, пока они дома! — Дома их должны контролировать родители, — холодно отозвалась Макгонагалл. — Наша задача следить за тем, чтобы какая-нибудь сомнительная организация не возникла в Хогвартсе прямо у нас под носом! Кстати, профессор Слизнорт… Тот встрепенулся и оторвал рассеянный взгляд от своего стакана. — Не поймите меня неправильно, но ваш факультет находится в зоне риска, как никакой другой! — Это почему? — искренне удивился он. — Потому что романтический ореол, окутывающий личность Салазара Слизерина и его идеи о превосходстве чистокровных волшебников, веками не дает покоя студентам с пытливым умом и повышенной склонностью к максимализму. — По-моему, вы сгущаете краски, Минерва, — попробовал деликатно возразить Слизнорт. — На моем факультете сейчас небывалое количество одаренных молодых людей. Их заботят только учеба и квиддич. Они думают о своем будущем. Не так-то просто будет завлечь их сомнительными идеями. Таких успехов у Слизерина я не припомню с тех самых пор, как у меня обучался… — тут он почему-то осекся и виновато посмотрел на коллег. — Вот именно! — холодно отозвалась Макгонагалл. — Ни для кого не секрет, что именно в руках одаренных молодых людей сомнительные идеи приобретают наибольшую опасность! — Но Дамблдор ведь собирается что-нибудь предпринять? — снова встрял в беседу незнакомец. — Разумеется, — со знанием дела отозвалась Макгонагалл. — В ближайшее время страну ожидают социальные потрясения, которые могут побудить к действию радикально настроенные группировки. Задача школы сделать все возможное, чтобы уберечь юные неокрепшие умы от ошибок. Незнакомец неоптимистично вздохнул, взболтал темную жидкость на дне своего бокала и выпил ее залпом. — Ведь их же сотни! Сотни! — в отчаянии покачал головой Слизнорт. — Я прекрасно понимаю беспокойство Альбуса. Но мы не сможем уследить за всеми учениками! — А за всеми и не надо! — чуть ли не с раздражением отозвалась Макгонагалл. — Приглядывайте за теми, кто вызывает у вас наибольшие подозрения. — Да никто не вызывает у меня подозрений, — развел тот руками. — Прекрасные студенты, можно только порадоваться. — Профессор! Я имею в виду кого-нибудь, кто вдруг начинает вести себя нетипично, подозрительно, замкнуто. — А-а… — протянул он, — нет, такого, пожалуй, ни за кем не замечал. — Пока что я тоже ни за кем не замечала, но бдительность терять нельзя. Особенно хочу, отметить, коллеги, — она обвела своих собеседников серьезным взглядом, — наибольшее внимание стоит обращать на студентов, выделяющихся теми или иными талантами, потому что именно за ними будут охотиться в первую очередь. — Кстати, о талантливых студентах, — вдруг перебил их Кэтллберн. — Гораций, не будете ли вы так любезны, не поговорите ли с мисс Блэк? — С мисс Блэк? — крайне удивился Слизнорт. Белла вздрогнула, и с тревогой посмотрела на друзей. По их ответным взглядам можно было заключить, что они тоже пребывают в испуге и недоумении. — Да, — мягко подтвердил Кэттлберн. — Которую мисс Блэк вы имеете в виду? — все еще не понимал Слизнорт. — Как которую… в смысле? — чуть не растерялся тот. — А-а… Беллатрису, конечно! Белла вплотную прижала ухо к столу, пытаясь не пропустить ни одного слова, проклиная себя за то, что столько лет изводила профессора, и вот теперь он в чем-то ее заподозрил. — Беллатрису? — еще сильнее удивился Слизнорт. Макгонагалл, которая мирно перешептывалась о чем-то со своим соседом, вдруг повернулась и стала с интересом слушать Кэттлберна. «Черт! Черт! Черт!» — бормотала Белла про себя, а сердце, казалось, выскакивает из груди и ударяется прямо о жесткую поверхность стола.
— Ну да, — продолжал Кэттлберн с прежней осторожностью. — Видите ли, я ни в коем случае не имею ничего против нее как студентки, но, мне кажется, она из тех людей, которым не стоит посещать мой предмет.
— Это как? — совсем оторопел Слизнорт. — Ну как бы это получше объяснить, — занервничал Кэттлберн, видимо, осознавая, что несет полную чушь. — Я хочу сказать, что, по моему мнению, такой предмет как Уход за магическими существами доступен не каждому восприятию. — С трудом могу себе представить, чтобы восприятию такой прилежной студентки как мисс Блэк было что-нибудь недоступно! — Ох, да не то я хочу сказать! — совсем отчаялся Кэттлберн. — Так что же вы хотите сказать? — включилась в беседу Макгонагалл. — Понимаете, есть в ней что-то такое… излишний цинизм, что ли… или даже, скорее, жестокость… а животные, им ведь нужны чуткость и ласка, — неуверенно мямлил он. Коллеги слушали его, нахмурившись, и решительно не въезжая. — Ну не видит она разницы между живым существом и поленом! — наконец, вырвалось у Кеттлберна. МакГонагалл снисходительно улыбнулась. Видимо, профессор был известен излишне трепетным отношением к своей профессии. — Я абсолютно серьезно! — продолжал Кэттлберн, видя, что его речь не производит должного впечатления, — в этом году она, якобы случайно, раздавила ногой мокрицу, а на прошлой неделе мы проходили болтрушаек, так вот, я абсолютно уверен, что они до ужаса ее боятся. Видели бы вы, как они заметались по клетке, стоило ей только подойти! Животные ведь все чувствуют! — Полно вам, Сильванус! — умиротворяющее проговорила Макгонагалл. — Ваша живность каждый день подвергаются воздействию десятков учеников. Неудивительно, что птички занервничали! А насчет мокрицы, едва ли мисс Блэк наступила на нее специально! — Конечно! — поддержал ее Слизнорт. — Мисс Блэк так старательна! Неужели, вы не простите ей одну маленькую ошибку? Профессор Кэттлберн капитулировал под натиском коллег и, тяжело вздохнув, отхлебнул из своей кружки. — Пора бы нам уже возвращаться, — произнес он, глядя на часы. — Да, засиделись, — согласилась МакГонагалл, вставая из-за стола.
Ее спутник бережно накинул ей на плечи плащ, и все четверо двинулись к выходу.
Белла, Лестрейнджи и Крауч все еще сидели, склонившись над столом, поэтому преподаватели их не заметили.
— Брось ты уже этот чертов Уход за магическими существами! — накинулся Рудольфус на Беллу, как только преподаватели вышли их Кабаньей головы. — Иначе Кэттлберн рано или поздно до тебя докопается! Белла с облегчением выпрямилась и откинулась на спинку стула. Сердце все еще энергично стучало. Она ничего не ответила на гневный выпад, отчасти, потому что все еще была в шоке, отчасти, потому что все равно не собиралась бросать предмет. — Повезло, что Слизнорт и Макгонагалл за тебя вступились! — с облегчением проговорил Рабастан, которого волнение тоже отпустило не сразу. — Вот именно! — продолжал наступать Рудольфус. — Слышала, что они сказали? Видимо, они уже все знают о По… — он осекся и перешел на шепот, — ну вы поняли, о ком! Сейчас нам нельзя привлекать к себе внимание! А ты постоянно попадаешь в истории! Белла все еще молчала, пытаясь сообразить, так ли уж часто она попадает в истории. Тем временем подслушивающее устройство, старательно огибая ножки стульев и ноги проходящих между столами людей, вернулось к хозяину. — Ты не совсем прав, — заметил Крауч, пряча мраморные шарики обратно в карман. — В чем же это я не прав? — рассердился Рудольфус. — А хотя бы в том, что мы не можем быть незаметными! Сам посуди, ты капитан сборной факультета по квиддичу, Рабас тоже в команде, я староста и учусь лучше всех на курсе, Белла староста и любимица Слизнорта, а по школе ходят слухи, что она применяет к нарушителям наказания, не предусмотренные Правилами школы, — тут он бросил на подругу колкий взгляд и прибавил, — не без оснований, надо сказать… я имею в виду, если мы затаимся, как предлагает Руди, не вызовет ли это еще больше подозрений? Слышали, что сказала Макгонагалл? Они будут внимательно наблюдать за теми, кто станет вести себя нетипично.
— То есть, ты предлагаешь нам вести себя вызывающе? — с недоброй нотой в голосе уточнил Рудольфус.
— Я считаю самым верным для нас вести себя как обычно, ничего не боясь и ни от кого не скрываясь. Если я буду продолжать убиваться из-за каждой отметки, вы с Рабасом хорошо играть в квиддич, а Белла подлизываться к преподавателям и шугать учеников, никому и в голову не придет, что мы в чем-то замешаны!
— Насчет Беллы я бы поспорил… — не желал соглашаться Рудольфус.
— Ты же слышал преподавателей! — возразил Крауч. — За хорошую учебу они готовы прощать ей мелкие ошибки, а вот начни она вдруг ни с того ни с сего вести себя как пай-девочка, не заподозрит ли та же Макгонагалл чего-нибудь?