Наследники Ваньки Каина (сборник)
Шрифт:
—Сходило три человека,— на ходу шепнул Стас. — Один в летнем пальто. Похож на Федуленко.
Они ходко шли за Клычом и железнодорожником, сзади торопился Потапыч. Свое оборудование он оставил в дрезине и все время оглядывался.—Иван Фомич!— густо басил худой железнодорожник.— Мельник. Я его как облупленного знаю.
Клыч что-то спросил.
—Другие? Нет, те неизвестные. И с ним ли они, сообщить не могу. У него расспросим... У меня к вам, товарищ, международный вопрос: вот англичане ультиматумом грозят, в этом
На скамьях вдоль улицы посиживал разный народ. Некоторые по деревенской привычке здоровались с незнакомыми. Несколько ребятишек бежали сзади. Две дворняги с блудливо косящими взглядами и опущенными хвостами заключали шествие.
Клыч остановился и подозвал Климова и Стаса.
—Идите отдельно,— сказал он вполголоса.— Отстаньте. А то целая полундра. Нас за километр видать и слыхать.
Они отстали. Мальчишки потолкались около них и вновь побежали за Клычом и железнодорожником, дворняги с опаской обнюхивали чертыхавшегося Потапыча. Тот попал в лужу и теперь вытряхивал из ботинка черную воду.
Подошли к двухэтажному домине, нижний этаж был каменный.
Тут!— как в бочку бухнул высокий железнодорожник
Потапыч!— позвал Клыч.
Присеменил Потапыч.
Сейчас нас московская опергруппа будет вызывать по телеграфу, — сказал Клыч негромко.— Иди и передай наши дела: Скажи: еще ничего не известно. Если через час их не вызовем, пусть едут в Клебань.
Есть!— Потапыч бодро засеменил обратно, обе дворняги потянулись за ним.
Ильин!— сказал Клыч.— Встань тут, у ворот. В случае стрельбы или шума действуй по обстоятельствам.
Стас кивнул и встал, прислонившись плечом к косяку дома.
Клыч и Климов вслед за высоким железнодорожником вошли в калитку. Огромный волкодав, глухо зарычав, поволок навстречу им тяжелую цепь. Через штакетник видно было буйное белое цветение яблонь, одуряюще пахло весной и нежным яблочным цветом.
Железнодорожник, оглядываясь на волкодава, удержанного цепью и потому у самого крыльца с порыкиванием и злобой разглядывавшего пришельцев, потянул за шнур звонка. В доме было тихо. Потом раздались шаги, и толстый мужик, лохматый, в рубахе враспояску, в лакированных сапогах, отворил дверь.—Здорово, Иван Фомич, — сказал железнодорожник.— Вот гостей тебе привел.
Мельник оглядел неизвестных маленькими свирепыми глазами, потом отстранился от двери.—Пущай войдут, коли нужда до меня.
Он закрыл за ними дверь, взял с полки огарок свечи и, светя им, повел наверх.
В низкой комнате, душной, с горящей в красном углу лампадой, за столом сидели двое. Стол был уставлен бутылками, цветастая скатерть кое-где уже залита и измазана вином. Старинные сулеи и узкие блюда для рыбы, тарелки с соленьями и едой стояли так густо, что трудно было понять, как можно извлечь из этой тесноты хоть что-нибудь, не уронив или не опрокинув посуды.
Двое сидящих за столом
Клыч зорко оглядывал сидевших и хозяина.
Раз представляться не надо, такой вопросик,— сказал он.— Вы с московским поездом приехали?
С московским,— подтвердил низенький мужчина рядом с завитым,
Вы народ торговый, Шварца знаете?
Отчего же не знать, одним поездом ехали,— сказал завитой.
С кем он ехал, не помните?
Служащий у него в магазине. Федуленко, сопровождал. А что, случилось что-нибудь?— спросил низенький, с интересом приглядываясь к сыщикам.— Иначе чего бы вы этим интересовались?
—Вы их в вагоне видели?— не отвечая, расспрашивал Клыч.Климов, не отрываясь, смотрел на завитого, и тот повернул свое остроносое решительное лицо к нему и тоже смотрел враждебно и вызывающе.
Мы в другом вагоне ехали,— отвечал низенький, оглядывая Клыча и, видимо, оценивая его.— Федуленко раз прошел по нашему вагону, потом мы их не встречали.
А в Клебани они не сходили?
—Здесь, кроме нас, по-моему, никто не сходил.
—Ваши документы, пожалуйста!— Клыч протянул руку.
Оба вынули документы и подали ему. Климов отошел в угол к божнице, оглядывая старорусское убранство комнаты. К нему медленно приблизился завитой.
Добились своего?— спросил он свистящим шепотом.
Чего именно?— повернулся к нему Климов.
У стола негромко разговаривали хозяин, низенький и Клыч.
Таня ушла. А куда?
Куда?— спросил ошеломленный Климов.
Пошла благодетельствовать. К этой Клембовской. Чтобы та втянула ее в свои авантюры.
У Климова кругом пошла голова. Ушла, ушла все-таки от этих.
Какие такие авантюры у Клембовской?— спросил он, чтобы только что-нибудь ответить.
Она авантюристка,— злобно шептал завитой, обдавая его запахом вина.— И ее видят в самых гнусных притонах... Чего вы, собственно, добились, уважаемый товарищ?
Витя,— окликнул своего помощника Клыч,— идем.
Они спускались по лестнице, а в Климове все пело: ушла! Они шагали по улице, их сопровождали ребятишки, пылал закат, окрашивая в алое и накаляя стекла, а Климов был хмельной: «Ушла!— звенело у него в ушах.— Ушла!»
На станции Потапыч что-то рассказывал Клычу о переговорах с москвичами.—Климов! — приказал Клыч.— Узнай точно о поездах: будут ли еще сегодня? Были ли? И в какую сторону? Когда будут завтра?
Климов очнулся. У Клыча ввалились щеки, проступила серая щетина. Стас стискивал зубы. День догорал, а удачи не было.