Наследники Ваньки Каина (сборник)
Шрифт:
Председатель забеспокоился:
Село, понимаешь, товарищ, торговое. Тут много людей к нашим ездит.
Ето, тово-етого, они про енто говорят,— забубнил Михеич,— ето про крайнюю, что на околице поселилась... Что, тово-етого, Ваньки Макарова дом летошний год укупила. Про ее, точно. К ей из городу ездють.
Про Груздеву нешто?— поразмыслил председатель.— Ну тут я ни при чем. Дом при купле мы ей оформили. Документы в порядке были. Мы тут ни причем.
Кто, дедок, навещает-то ее?— спросил Клыч.— Людей-то этих видел?
А нешто нет?— сказал Михеич.— Как я при сполнении своего, значит... тово... етого... я всех видел. Как
Какие из себя люди-то?— допытывался Клыч.
Обнаковенные,— равнодушно ответил Михеич, почесывая затылок,— один навроде лысый. Побрит весь. Здоровый мужик. Молчит все. А при ем рыжый давеча приезжал — соплей перешибешь. Разряженный. Видать, при торговле состоит.
Теперь все трое стояли. Клыч натягивал кепку, ощупывая в кармане кольт. Климова пробрал озноб. Стае был белее стены.
—Веди!— приказал Клыч председателю.— И гляди, никому ни слова!
Председатель, захваченный их возбуждением, только ошалело пялился на приезжих. Потапыча и возницу будить не стали.
Они быстро прошагали всю деревню и подошли к тому одинокому дому, на который они обратили внимание при въезде. За серым высоким забором было тихо.
—Постучишь, скажешь: насчет налога!— наставлял вполголоса Клыч председателя.— Климов, заходи с тылу. Ильин, со мной!
Климов пошел вдоль забора, щупая рукой занозистые сучковатые доски. Может, где есть щель. Слышно было, как в ворота застучали. Издалека откликнулась собака, но со двора не раздалось ни звука. Стук усилился. По-прежнему ответа не было, Климов ухватился за острые клинья забора, подтянулся, забросил вверх ноги и спрыгнул во двор. Окна дома были темны. У риги и клети никого. Он прошагал по двору, чувствуя дикое напряжение, исходящее от темных молчаливых стекол, за которыми чудились револьверные стволы. Ни звука. Он поднялся на крыльцо и тут вздохнул облегченно. Огромный замок висел на двери. Он спрыгнул с крыльца, подбежал и открыл створ калитки. Клыч и Стае ворвались во двор.
Кто в доме?— спросил Клыч, поводя дулом кольта.
Замок!— сказал Климов.
Все трое направились к дверям. Клыч попробовал замок, йотом досадливо зажмурился:—Пока такой оторвешь, сто потов сойдет,— посмотрел на председателя:— Выстрел далеко слышен?Тот пощупал замок, бодрость к нему постепенно возвращалась.
—На мой ответ!— махнул он рукой, залез в карман, вынул браунинг, снял предохранитель и выстрелил в скважину. Замок раскрылся. Все прислушались. Собаки залились гуще. Но уже через минуту все успокоилось.
Айда,— сказал Клыч и снял замок.— Еще один понятой нужен, да ты его потом приведешь.
Приведем!— пробормотал председатель. Зубы у него щелкали, весь он подрагивал, но вид имел геройский.
Клыч чиркнул спичкой, толкнул дверь, и они вошли в сени.
Дрожащий огонек выхватил из тьмы пустоту пола, голые доски антресолей.
—Светите там!— приказал Клыч.
Председатель чиркнул спичкой, тотчас же зажег какую-то бумагу Стас. Клыч толкнул видную теперь дверь, и они один за другим вошли в горницу. Пламя дрожало и срывалось. В огромной пустоте комнаты метались тени, отблески огня ложились на отполированные долгим служением лавки у стен, на выскобленный стол. Клыч позвал Стаса и шагнул в кухню. Они повозились там с минуту. Председатель судорожно жег перегоревшие спички, косноязычно матерился, держался рядом с Климовым, не отходя ни на шаг. Когда гасла спичка, Климова охватывала жуть. Из темных углов, от высокого потолка
Эй, власть,— сказал в темноте Клыч.— Вот что, браток: вали сейчас к себе, гони сюда нашего, что на подводе остался, да возьми с собой двух свидетелей и тоже сюда.
Иду!— председатель ринулся к двери, на ходу сшибая табуреты.
Вы нашему там его имущество помогите донести!— крикнул вслед Клыч.
Стукнула дверь.
Клыч опять зажег спичку и стал осматривать углы.
—Что, навек они отсюда убрались?— вслух спросил Клыч.— Даже керасиновую лампу не оставили?
Действительно, дом был пуст, как после грабежа, только после грабежа не остается такого благоустройства. А тут лавки стояли по стенам, табуреты у стола — все словно в ожидании гостей.
—Порядок любят, черти!— ругнулся Клыч.
Вдруг все застыли. Какой-то звук, неизвестно откуда дошедший, стегнул по нервам. С минуту все молчали.Климов вдруг почувствовал тяжелый запах, стоявший в избе.—Показалось?— шепотом спросил Стас.— Вроде кто-то шепнул что?—Молчи!— приказал Клыч. Они застыли, как стояли, по углам. Теперь уже все чувствовали тяжелый, удушливый запах.
Звук повторился. Он был низок и непонятен.
— А ведь стонет!— пробормотал Клыч.— Стонет кто-то!
Снова донесся звук. Это был какой-то хрип.
— Внизу!— шепнул Стас. — Где тут подпол?
Клыч зажег спичку и заходил, нагнувшись, всматриваясь в доски. Стас, а за ним Климов шарили на кухне.
—Кольцо!— сказал Климов
В углу к доске было приделано медное кольцо. Он рванул его, тяжелая плаха поднялась, и сразу их обдало духом сырой земли и еще тем же удушливым запахом, что стоял в горнице. Стас опустил руку в подпол, но там лежали какие-то тюки, слизью поблескивала близкая стена — и только. Вдруг прямо в уши им ударил стон. Он шел откуда-то от тюков.
Свети!— приказал Климов, отстранил Стаса и спрыгнул вниз. Подпол был глубокий, выше человеческого роста. Климов подскользнулся, но устоял. Стас зажег наверху спичку и вытянул руку как можно ниже. Климов шагнул, и под ногой что-то загудело. Он протянул руку и уперся в округлый холодный металл. Сверху спрыгнул Клыч, Стас менял спички. Клыч зажег свою. Климов подошел вплотную к какой-то баррикаде. Стальной блеск ударил в глаза. Подсвечивая спичкой, придвинулся Клыч, взглянул и выругался:
Куркулье поганое!
В несколько рядов в половину человеческого роста стояли надраенные, вставленные одна в одну кастрюли, ушаты, ведра. Отдельно, сложенные строго один на другой, лежали подносы. Опять долетел стон. Он шел откуда-то совсем рядом. Клыч зажег очередную спичку и прошел вперед. За ним, осторожно ступая, двигался Климов. Стас наверху раскурил, наконец, найденную где-то головню и спрыгнул к ним. Теперь отблески пламени заплясали на стенах, высветили груду жестяной посуды, потом Стас продвинулся к остальным, и все они остановились. Под каким-то рядном угадывалось человеческое тело, рядом, прикрытое мешками, лежало второе. Стас высоко поднял головню. Рука у него дрожала. Клыч отплюнулся, присел перед рядном и сбросил его. Мертво блеснул остекленевший глаз. Лицо, залитое сукровицей, было искажено. Седые волосы разметаны и перемешаны с темными засохшими комьями крови.