Наследники Виннету
Шрифт:
Это наблюдение позволило сделать вывод, что в древние времена здесь обитали люди, стоявшие по своей культуре значительно выше индейцев или, скажем точнее, последующих поколений. Оба возвышения — останусь верным образу и назову их островами — имели бросающуюся в глаза особенность: они располагались в фокусах эллипса, и это не могло быть случайностью. Каков же тогда замысел строителей?
Размышляя над этим вопросом, я вспоминал об астрономических расчетах, лежавших в основе строительства египетских пирамид, о необъяснимой до сих пор тайне Теокалли и других храмов прошлого. Но я не специалист и не рискую выдвигать научные
Когда заговорил Молодой Орел, я неожиданно получил подтверждение своей догадки. Индеец, указав вниз, произнес:
— Вот утес. Мы находимся на самой высокой части скальной стены, которой он окружен. Там есть два возвышения. Одно известно бледнолицым под именем Утес Дьявола, о другом они ничего не знают, а если бы знали, пожалуй, назвали бы его Утесом Великого Маниту. Но краснокожие люди называют его Ча-Маниту — Ухо Бога, а первое — Ча-Кетике, Ухо Дьявола.
— Котловина тянется с востока на запад. В восточной части одна возвышенность, в западной — другая. Какая же из них Утес Дьявола?
— Та, что в восточной части, — ответил Молодой Орел. — Все, что мне известно об этом, я услышал от Тателла-Саты, моего учителя. На одной площадке, вот здесь, Бог слушает, что говорит Дьявол, и проклинает его. А на другой Дьявол подслушивает, что говорит Бог, и поэтому избегает кары.
— В этом заложен глубокий смысл, и я непременно попытаюсь во всем разобраться. Обратите внимание, что восточная часть котловины густо покрыта растительностью, а западная — практически нет. Кажется, там даже рубили деревья, чтобы разжечь огонь…
— Так делают всегда, когда собираются на совет.
— На совет? А может, на охоту или с другой целью?
— Нет. Это место священно для каждого краснокожего человека. Оно предназначено только для больших и важных советов, на которые собираются люди из разных племен. Тут никогда не говорят о пустяках! И никогда ни один краснокожий человек не ступит в эти места, если речь не идет о большом собрании двух или более племен!
— Вот как!
— Да. Я знаю это совершенно точно. Но и на больших советах, когда здесь собирается много воинов, ни один из них не рискнет ступить в восточную часть.
— Почему?
— Говорят, там живет Злой Дух, именем которого и зовется утес.
— Очень интересно. Вы верите в это?
— Я верю в истину!
— И вы знаете ее?
— Нет. Но надеюсь узнать от Тателла-Саты.
— Вопрос только в том, знает ли он ее сам! Если бы она была ему известна, он, говоря об Утесе, выражался бы точнее. Он вряд ли назвал бы одну и ту же точку и Утесом и Ухом одновременно. Вы верите, что в восточной части обитает Дьявол?
— Я почитаю обычаи предков, не пытаясь выяснить, где правда, а где вымысел!
— Значит, и вы будете избегать появляться там, на этом священном месте?
— А мистер Бартон хочет спуститься туда?
— Да.
— Миссис Бартон тоже?
— Конечно.
— Тогда пойду и я. Я четыре года жил среди бледнолицых и все время учился постигать суть вещей, их душу. Душа для меня священна, а ее одежды — ничто!
Как говорил этот юноша! Если бы даже он раньше не был мне симпатичен, то стал бы теперь!
Неожиданно подал голос Папперман:
— Я слышу, вы хотите спуститься?
— Естественно! Утес Дьявола — наша цель! — ответил я.
— Когда?
— Прямо сейчас!
— Тогда сядем в седло.
— Незачем. Пойдем пешком.
— Ого! — присвистнул он удивленно. — Вы полагаете, что Макш Папперман пойдет пешком, ведя за поводья лошадь или мула?
— Вам никто и не предлагает. Останетесь здесь.
— Останусь? Зачем? — еще больше удивился он. — Разве я недостоин того, чтобы сопровождать вас?
— Не говорите ерунды! Вы нужны мне здесь, наверху, гораздо больше, чем там, внизу. Мы знаем, враг на подходе. Нас об этом предупредили, но, к сожалению, мы не знаем точного времени его появления. Он может явиться в любой момент, — например, когда мы будем внизу. Именно поэтому я намереваюсь идти пешком, а не ехать верхом. Лошади оставляют более глубокие следы. Возможно, нам бы удалось ускользнуть, но, чтобы потом спастись, нам пришлось бы подвергнуть себя огромной опасности…
— Понимаю, понимаю! — прервал он меня. — Я должен остаться здесь, наверху, чтобы стоять на часах и смотреть в оба.
— Естественно!
— Тогда другое дело! Прошу дать мне указания.
— Мы знаем, что сиу и юта движутся прямо сюда. Первые ожидаются с севера, вторые — с запада, то есть они не могут появиться с той стороны, откуда вчера пришли мы. Вы обнаружите краснокожих задолго до их появления и дадите нам знать.
— Как?
— Протяжным свистом.
— Вот так?
Он засунул изогнутый указательный палец в рот и попробовал.
— Да, достаточно.
— Прекрасно! Ну а насчет спуска к Утесу? Вы ведь еще ни разу не были внизу.
— Молодой Орел знает дорогу. Даже если бы это было не так, поверьте, я не сбился бы с пути, после того как отсюда увидел Утес. Идемте!
Мы снова спустились к лагерю. Наверху остался один Папперман. Я достал из чемодана разобранный штуцер-»генри» и собрал его.
— Тебе понадобится ружье? — спросила Душенька.
— Не бойся. Думаю, только для дичи, — успокоил я ее.
— Молодой Орел тоже берет с собой ружье, — констатировал индеец.
Она украдкой кивнула ему. Я понял, что она ответила на его немой вопрос, когда он рассматривал штуцер и каждое мое движение.
— Уфф! — воскликнул индеец. — Это он! Как часто я слышал рассказы об этом ружье! Могу ли я потрогать его?
— Пожалуйста!
Он взял штуцер, прижал к груди и воскликнул:
— Сколько раз он спасал Виннету, сколько раз! Такое ружье одно на всем белом свете. — С этими словами он вернул оружие.
— Возможно, это действительно так, — подтвердил я. — Многие потешались надо мной, когда я говорил им о двадцати пяти зарядах. Даже образованные люди считали меня лжецом и мошенником, хотя сами мало смыслили в оружии и стрельбе. Но теперь все иначе. В оружейном деле уже давно произошла революция. В Италии, например, майор Чеи-Риготти изобрел боевое 25-зарядное ружье, а английскому министру недавно показали новинку одного из шотландских мастеров: 28-зарядный карабин, который бьет на 3100 метров . Впрочем, о штуцере еще вспомнят, так же как и о серебряном ружье Виннету…