Наследники. Покорители Стихий

KateRon

Гарри поймал на себе взгляд Малфоя — Заклинания частенько проводились сдвоенным уроком, чтобы не удлинять лекционный день Флитвику. Слизиринец усмехнулся и, послав Поттеру полный ярости и презрения жест, отвёл глаза. Гарри не сомневался — тот вынашивает планы мести за своё унижение и снятие с поста старосты. Но не это волновало сейчас юного волшебника. Мысли о горе Кристины, о Снейпе, ищущем противоядие и теряющем надежду, не покидали его.

Гарри не знал, что на уроках Зельеварения за профессором следит ещё одна пара внимательных глаз. Драко Малфой отмечал малейшие изменения во внешности и поведении своего декана, все его странности и изменившиеся привычки — и раз в три дня отсылал с рогатым филином подробнейший отчёт, приказывая вручить письмо в собственные руки сэру Люцию. Драко с душевным и телесным трепетом

произносил имя отца даже мысленно. После лишения значка старосты отец забрал его в Поместье… Этот уик-энд Драко запомнит надолго. Малфой-старший пребывал в крайней степени огорчения — причём огорчило его не столько само лишение сына должности ("Не велика честь — прислуживать Дамблдору!"), сколько то, что это сделали публично ("Тебя лишили значка на глазах у всех! Малфоев никто и никогда не лишал титулов и званий! Ты стал первым и единственным в нашем роду стерпевшим подобное унижение! И враги торжествовали, глядя на это!"). О! Люций был очень зол. Последствия "отеческих бесед" сохранились у Драко надолго, причиняя боль при движении и произнесении заклинаний — Малфою-старшему, ценившему искусное сочетание маггловских и магических способов "воздействия", это особенно нравилось — как гарантия того, что сын не забудет отцовских наставлений. И Драко не забывал. Он горел желанием оправдаться в глазах отца, поэтому выполнял его поручения прямо-таки с неистовым рвением, и вынашивал планы собственной мести. Собственно, мечты о мести стали сейчас единственной радостью Малфоя-младшего, ничто не поднимало его настроения лучше мыслей о том, как подлый враг ответит за каждый миг его собственной боли и унижения ещё худшими мучениями. Главное — всё хорошенько продумать, рассчитать, не спеша подготовить и не ошибиться. Глаза Драко снова нашли Поттера. Тот сжал под партой руку Гермионы и, склонившись над учебником, они о чём-то шептались, думая, что никто не обращает на них внимания. Почувствовав взгляд, Гарри поднял глаза и встретился с пристальным малфоевским взором… Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Драко почему-то отвернулся первый, злясь на себя. Краска ярости выступила алыми пятнами на скулах. Гарри довольно усмехнулся: "мы ещё поглядим кто кого, верно, Малфой?" Хотя на самом деле в душе гриффиндорца не было настоящего боевого задора: сердце сжималось от безотчётной тревоги, вызванной предстоящим разговором с Сириусом.

Гарри поплотнее запахнулся в тёплый плащ. Он стоял на широких ступенях главного входа и никак не мог себя заставить шагнуть в вертящуюся снежную кутерьму. На улице, как назло разыгралась настоящая метель. "Только начался декабрь, а погода, как в феврале, — подумал Гарри. — И почему Сириусу понадобилось встретиться вне замка, да ещё именно сейчас, когда хороший хозяин и гиппогрифа на улицу не выгонит?!". Накинув на голову капюшон, юноша начал спускаться, и тут же сильный ветер, словно злобный пёс, стал трепать его мантию, забрасывая снегом и сбивая с ног. С горем пополам добравшись до сторожки Хагрида, Гарри сердито забарабанил в дверь, которая тут же распахнулась. На пороге стоял крёстный:

— Тебя никто не видел? — быстро спросил Блэк, цепко вглядываясь в расчерченную светлыми штрихами снежинок темноту за порогом.

— Нет, — буркнул Гарри, стряхивая снег с капюшона и плеч.

— Ты уверен?

— Вполне. Сириус, сам подумай, ну кому охота тащиться на улицу в такую погоду! — юноша удивился странному предисловию и непонятному желанию крёстного встретиться вне замка. — С чего вдруг такая таинственность? Почему нельзя поговорить в библиотеке или в кабинете директора, как обычно?

— И у стен, и даже у книг есть уши, — коротко усмехнулся Блэк, — осторожность никогда не помешает. Да и беседовать в библиотеке с собакой непривычно даже для волшебников… Я ведь не могу передвигаться по Хогвартсу в человеческом облике. А кабинет директора… Нельзя же всегда рассчитывать на Дамблдора, мы и сами о себе можем позаботиться, верно? — Сириус подмигнул и обнял Гарри за плечи. — Давай-ка, выпьем чаю.

Они прошли к столу, и Блэк, легко подняв огромный хагридовский чайник, стал разливать дымящийся напиток в большие чашки. К удивлению Гарри, те оказались разноцветными — кажется, Сириус стал первым за последние несколько лет, кто решил помыть посуду по-настоящему. Потом они сидели молча, сжимая в руках горячие

глиняные посудины. Гарри осторожно косился на крёстного, замечая его нервозность и одновременно собранность, почти скрытые за ироничным добродушием. Или же эта напружиненность тигра перед прыжком — обычное состояние Сириуса, и Гарри просто не замечал его раньше? Они ведь, по сути, так мало знали друг друга, так мало бывали вместе, и почти совсем не вели задушевных бесед — отчего же и мужчине и мальчику было так уютно молчать наедине, настолько, что не хотелось прерывать словами это редкое ощущение.

— Я, собственно, хотел попрощаться, — начал Блэк, и в тёмных глазах метнулось что-то неуловимое, Гарри назвал бы это печалью, если б успел заметить. Глаза Сириуса были так же чёрны, как и у Снейпа, только в отличие от профессора зельеделия, отражали малейшие движения души, словно, та, оставив телу роль хорошо отлаженной машины, жила только в глазах, на дне которых чёрным пеплом прятался ужас Азкабана. Гарри вздрогнул:

— Попрощаться? Ты уходишь, Сириус?! Но… Тебя ведь всё ещё ищут… Это опасно!

— Опасно? — переспросил Блэк, тонкие ноздри дрогнули, белые зубы сверкнули в бесшабашной улыбке. — Это замечательно! Да и кто это здесь говорит об опасности?! — крёстный лукаво подмигнул. — Тот, кто пошёл в Тайную комнату на свой страх и риск спасать сестру Уизли? Или тот, кто спас меня от Поцелуя дементоров, а? Кто-кто, а ты у нас всегда действуешь осторожно, избегая опасности — верно, Гарри? — Сириус уже смеялся, откидывая волосы со лба и сверкая ослепительными зубами. Юноша почувствовал, как сами собой его губы начинают растягиваться в ответной улыбке. И сразу в крови вскипело что-то странное, искристо-холодящее… "опасность — это замечательно"… Гарри с удивлением ощутил, что одной половиной своего сердца он смертельно боится за крёстного, а другой — столь же страстно завидует ему.

— Не могу же я только прятаться, надо ещё и пользу приносить, — с лёгкой усмешкой произнёс Сириус.

— А куда ты направляешься? — не утерпел Гарри. — Дела Ордена? Поручение Дамблдора? — и тут же смутившись, почувствовал себя любопытным первоклашкой.

— И то, и другое. И третье… Мне необходимо провести ряд испытаний в рамках нашей работы с профессором Флитвиком, Дамблдор просил разведать подступы к замку Слизерина. А кроме этого… я собираюсь выследить Петтигрю, — Блэк выплюнул это имя с таким отвращением, словно его едва не стошнило, весь подобрался, наклонившись вперёд, и злобно оскалился, став сразу же удивительно похожим на разъярённого пса.

— Выследить Червехвоста… Он вместе с Малфоем на побегушках у Волдеморта, я видел их в конце лета, во время нападения дементоров на Диагон-аллею…

— Я знаю, мне писали. Тебе здорово повезло, мальчик мой, когда помощь подоспела вовремя, — Сириус похлопал Гарри по руке. — А Питер… Питера я поймаю сам, — чёрные глаза полыхнули мрачным огнём, и юноша отчётливо представил ужас, какой испытает Петтигрю, когда увидит их… Повисла пауза, во время которой Гарри пытался найти слова, способные убедить крёстного остаться, и не находил — потому как сам поступал бы также.

— И всё же, Сириус, не забывай об осторожности…

Лёгкий взмах руки, небрежное пожатие плеч, многозначительная гримаса — и словно не было мгновение назад пылающих ненавистью глаз и оскаленных клыков:

— Я был аврором, Гарри, и неплохо ориентируюсь в различных ситуациях, — крёстный подмигнул и быстрым движением взъерошил юноше волосы, и без того торчащие в разные стороны. — Знаешь, а Джеймс обожал специально лохматить свою шевелюру, особенно когда на горизонте наблюдались девушки, он считал, будто подобный беспорядок придаёт ему бравый вид, — невпопад проговорил Сириус, и в голосе его зазвучала удивительная нежность. — Джеймс… Ты так похож на него, мальчик мой, и в то же время совсем непохож… — крёстный умолк, воспоминания против воли нахлынули на него.

Огонь в камине разгорался, озаряя сторожку яркими отсветами. Тени плясали по стенам, полосы танцующего света выхватывали из темноты то прочный, но неуклюжий стул, то сверкающий воронёной сталью арбалет на стене, то загадочные инструменты, сваленные в углу. В захламлённости комнаты, в кособокой, но добротной мебели, в сопении свернувшегося клубком спящего Клыка был какой-то особый, диковатый уют. Сириус шумно втянул носом воздух — из камина пахнуло дымом: порыв ветра забил его обратно в трубу…