Наследники
Шрифт:
Прокофий Акинфиевич в тот же год приступил к выполнению задуманного: на берегу реки Москвы, там, где от древних Китайгородских стен сбегает пологий спуск к тихим водам, он заложил невиданное по размерам здание.
С того времени, когда Прокофий Акинфиевич похоронил супругу Матрену Антиповну, он долгие годы ощущал в доме пустоту, не перед кем было привередничать. Он часто просыпался среди ночи и, как призрак, бродил по комнате. Дичка Настенька одиноко росла среди нянюшек, была своенравна и упряма. В
Втайне надумал Демидов обрести себе подругу жизни.
«Но где найти молодую, достойную, а главное, покорную супругу?» — раскидывал он мыслями.
В праздничные дни он приказывал закладывать экипаж и отправлялся на прогулку по Москве. Неторопливой рысцой кони везли его по Петровке, по Кузнецкому мосту. В модных французских магазинах толкались дородные московские барыни с румяными дочками — девицами на выданье. Нередко, пыхтя как самовар, мимо проплывала мясистая купчиха.
Иногда Демидов заезжал к ранней обедне в крохотные древние церковки, мирно и уютно притаившиеся в зелени в тихих тупичках. Желтенькие огоньки восковых свечей еле трепетали в дневном свете, в полумраке храма молчаливые богомольцы сливались с тьмой. Все здесь было просто, сурово. Стареющий Прокофий Акинфиевич умилялся благостной тишине и уходил из церкви, обретя на время душевный покой.
Однажды в церковке Николы на Курьих ножках он заметил высокую стройную девушку. Неторопливо отмолившись, она легкой поступью, словно лебедушка, выплыла на паперть. В этот день ярко светило солнце, золотистый свет струился с ее русых кос. Она мимоходом взглянула на Демидова. Глаза ее были сини, как небо в летний безоблачный полдень. Девушка улыбнулась неизвестно чему: может быть, теплому солнышку, а может, своей молодости. Прокофий поймал этот лучистый взгляд и весь замер.
«Она! Быть ей женой Демидова!» — решил он.
Долго и пристально смотрел он девушке вслед. Выбрался на паперть и спросил церковного сторожа:
— Поведай, голубь, чьих родителей вон та юница?
— И, батюшка! — захлопал руками о полы кафтана старенький сторож. — Так это Грушенька, отецкая дочь из нашего прихода. Вот тут рядышком живут…
Прокофий Акинфиевич помчался на Кузнецкий мост и там у знакомого ювелира отобрал чудесный подарок. Не мешкая, из магазина он поспешил по адресу. Он не видел родителей, не обмолвился ни словечком с избранной, но твердо решил про себя, что будет так, как жаждет его сердце.
«Разве кто устоит перед могуществом золота?» — подумал он.
Он был уверен, что красавица с радостью примет его предложение. Со счастливыми мыслями Демидов подъехал к низенькому деревянному домику, утонувшему в зелени. В кустах шумно кричали невидимые воробьи. В оконца, полузакрытые белыми занавесочками, выглядывала герань. От калитки бежала усыпанная песком дорожка. Все здесь говорило об опрятной, тщательно скрываемой бедности.
Демидов взялся за кольцо, постучал в дверь.
Навстречу ему вышел благообразный старик с бородой библейского пророка. На широком лбу сверкали очки в медной оправе. Суровые, но умные глаза хозяина удивленно разглядывали необычного гостя. Ни о чем не спрашивая, он провел Демидова в прохладную горницу. И здесь все также говорило о заботливой и бережливой руке.
— Уж извините, батюшка, за простоту нашу, — скромно потупился старик. — Вдов я, а дочурке моей со всем одной не управиться.
На столе лежала раскрытая толстая книга, Прокофий догадался: он оторвал хозяина от чтения.
— Вот, — сказал Демидов и положил перед собой футляр, — я привез подарок твоей дочке.
Он раскрыл коробку, из нее брызнуло сияние.
— Помилуйте! Это что же? — взволновался старик. — Когда же она успела познакомиться с вами, сударь? — Руки его задрожали, в глазах мелькнула обида обманутого отца.
— Нет, я с ней не знаком и видел ее всего только раз, час тому назад, — сказал Прокофий.
— Тогда я не понимаю вас, сударь, — сразу оживился старик. Он вдруг спохватился, насупился: — Может быть, вы ошиблись? Моя дочурка не из таких…
— Ах, напротив! — вскричал Демидов. — Знаю, все знаю о ее благонравном характере. Я приехал с достойным предложением. Прошу ее руки…
Старик широко раскрытыми глазами рассматривал странного гостя.
— Но позвольте, — смущенно пробормотал он, — как же так, сударь? Притом взгляните на себя: вы уже старик, а она дите…
Демидов вскочил как ужаленный.
— Как смеешь так говорить мне! — закричал он. — Я — Демидов! Слыхал, сударь?
Старик поднялся, проницательно посмотрел гостю в глаза. Потом в раздумье молвил ему:
— Слухом о вас, сударь, вся Москва полнится. Но не в знатности и богатстве счастье, ваша милость. Каждый родитель хочет доброй жизни своему чаду. Спросим у Грушеньки, как она?..
Старик вышел в соседнюю горницу, и настороженный Демидов услышал ровный, спокойный говорок:
— Ну, выйди, выйди, ягодка, к этому чудаку. Что тебе от этого станется?..
Она вышла к нему с непокрытой головой, с золотыми косами, закинутыми на еле приметную девичью грудь. В затрапезном голубеньком платьице она казалась еще милей.
— Грушенька! — позвал Демидов и, не отрывая жадных глаз, пододвинул к ней футляр с подарком.
Она стояла, прижавшись худеньким плечом к косяку.
— Грушенька!.. — повторил Демидов. — Тебе сказывал батюшка мою просьбу?
Лицо девушки залилось румянцем, глаза ее озорно засмеялись.
— Что ж, сказывал! — отозвалась она. — Но что из того? У меня уже есть свой батюшка, а другого мне не Надо.
Во рту Демидова пересохло.
— Как?.. — вспыхнул он гневом.
— А так, — спокойно сказала девушка. — У меня уже есть и жених, сударь.
— Бедняк, наверно! — вскричал Прокофий.
— Известно! Какова голубка, таков и голубь, — певучим голосом промолвила она.
— Ты что?.. Коли не пойдешь за меня, разорю вас! — пригрозил Демидов, и его змеиные глаза впились в красавицу.
Она нисколько не испугалась угрозы, отозвалась весело:
— А ведомо вам, сударь, с милым и в шалаше рай! Батюшка, батюшка!.. — позвала она. — Подите, провожайте гостя, он торопится к дому.