Наследство дьявола, или Купленная любовь

Обская Ольга

— Давай. Хотя я вроде бы тщательно всё перерыла.

Они снова внимательно исследовали все полки и ящички, но результат прогнозируемо оказался тот же.

— Похоже, ты права, письма нет, — сделал неутешительный для Жени вывод Максим.

Она уже минут десять как отчаялась что-то найти и сидела на диване, лишь наблюдая за изысканиями соратника по приключению и рассуждая вслух:

— Макс, как думаешь, почему Вячеслав Георгиевич не оставил мне никаких объяснений? Ведь должен же был.

Максим сел рядом.

— Почему

должен? Наверно, ему было всё равно, как ты поступишь с домом: продашь или будешь использовать как дачу. Просто хотел сделать тебе приятное.

В словах Макса не было издёвки. От этого они завели Женю ещё больше.

— Да с чего он хотел сделать мне приятное? — спросила с досадой. И добавила уже практически безэмоционально: — Мы не были любовниками. Уже устала объяснять это всем.

Максим поднял на Евгению глаза и долго не отводил. Зелёные, умные, циничные, излучающие тот самый магнетизм, который всегда приводил Женю в смятение. Теперь, правда, в них стало больше жёсткости. Однако через несколько секунд взгляд потеплел. Евгении показалось, что Макс ей поверил, или, во всяком случае, хочет поверить.

— Если так, тогда действительно странно, что нет записки или письма, — произнёс Максим задумчиво. — Отец не был склонен к немотивированным порывам. Надо подумать.

Вот именно — странно и непонятно. Но Женя уже устала ломать голову.

— Ладно, нет так нет. Поехали назад, — предложила она.

— Вернуться мы всегда успеем, — возразил Макс. — У меня другая идея. Давай попьём чаю и ещё раз прикинем, что мы могли упустить.

— Чаю мы вряд ли попьём. Разве что воду кипячёную, — усмехнулась Женя.

После всех перипетий от горячего напитка она, в общем-то, не отказалась бы, но где его раздобыть?

— Почему вряд ли?

Вот парни странные. Считают, что если есть кухня, то автоматически должен быть и чай.

— Потому что чайник-то я вижу, а вот найдём ли заварку — большой вопрос. Ты разве не заметил: тут сто лет никто не жил.

— Хм. Заметил прямо противоположное.

Женя очень удивилась такому заявлению. Не нужно было обладать детективными способностями, чтобы понять: дом не обитаем. Она поглядела на Макса вопросительно.

— Ты воду здесь пила? — почему-то спросил он.

— Нет, — удивлённо ответила Женя.

— Посуду мыла?

— Нет, — ещё больше изумилась очередному вопросу.

— Значит, это делал кто-то другой. Причём не так давно.

Макс подозвал Евгению к мойке.

— Вот. Заметил, когда обследовал кухню.

Он указал на ободок сливного отверстия, где серебрилась вода. Теперь Женя поняла, на что намекает Максим. Кран не течёт, а значит, его кто-то недавно открывал, раз жидкость в мойке не успела испариться. Евгении опять стало не по себе. И хоть вслух она ничего не сказала, но мысленно поблагодарила Макса, что он здесь.

— Выходит, у

кого-то ещё есть ключ? — догадалась Женя. — И этот кто-то был здесь до моего прихода?

— Выходит, так.

— Тогда понятно, почему мы не нашли письмо. Этот кто-то его уже забрал.

И у Жени даже имелся подозреваемый. Вернее, подозреваемая — Карина. Всё сходится. На работу она сегодня не явилась, возможно, как раз потому, что ездила сюда. Да и потом, у кого ещё мог быть ключ от дома Кольцова, как не у неё?

Пока Евгения строила свои дедуктивные предположения, Макс таки отыскал в одном из шкафчиков заварку.

— Цейлонский крупнолистовой, — прочитал он надпись на упаковке и принялся организовывать чаепитие.

— Срок годности хоть проверь, — насмешливо изрекла Женя, однако взялась помогать. И даже распечатала дарёную коробку конфет.

— Зачем этому «кому-то» брать письмо, адресованное тебе? — задался Макс вопросом, разливая по чашкам горячий напиток.

— Чтобы досадить, — предположила Женя.

Максим проследил ход её мыслей:

— Думаешь, это была Карина? Делает пакости из зависти, что дом достался не ей, а тебе?

— Может быть. Или, полагаешь, она на такое не способна?

Женя глянула вопросительно. Макс должен был хорошо знать мулатку. Всё же какое-то время им приходилось общаться очень тесно. До скандала они были правая и левая рука Кольцова.

— Знаешь, — начал Максим. — Думаю, тут не всё так просто. Карина бы не поехала забирать письмо, просто ради того, чтобы досадить. В нём должна была быть какая-то важная информация.

— Ну, не знаю, что там для неё было важного. А вот мне действительно обидно, что я так и не узнаю, что хотел Вячеслав Георгиевич.

— Рано расстраиваться, — заверил Макс, усаживаясь за столик напротив Евгении, — отец был достаточно умён, чтобы просчитать на несколько ходов вперёд.

— В смысле?

— Если он хотел, чтобы ты гарантировано получила письмо, при этом знал, что у кого-то ещё есть ключ, вряд ли бы оставил послание на виду.

— Но мы искали везде. И на виду, и не на виду.

— Нет, тут хитрее. Надо подумать.

— В смысле текст написан не на бумаге, а, скажем, на внутренней стенке шкафчика, или выгравирован на тыльной стороне тарелки? — догадалась Женя.

— Типа того, — кивнул Макс. Но после минутного раздумья сам себя опроверг. — Хотя нет. Пожалуй, я перемудрил с догадками. Нет у этой истории никакого второго дна. Когда дело касалось Карины, отец становился глуп и слеп.

В словах проскочило столько горечи, что Женя вдруг догадалась, что в скандале, из-за которого рассорились отец и сын, замешена именно Карина. Тогда по офису гуляли разные версии насчёт того, кто же именно положил на стол Кольцова компромат на его сына. Теперь для Евгении стало очевидно, какая из этих версий верна.