Наследство Империи
Шрифт:
– Ну, наверное, – Мари выговорила это неохотно. – Другое дело, Маку может очень не понравиться разговаривать с моим отцом. А для нас из-за этого могут быть... последствия.
Принцесса употребила эпитет «сраные». В данный момент Брюс над ним медитировал.
– Мак, он, конечно, псих, но псих не злой. Не Кармоди. Зачем бы ему нас убивать? Ну скинет, если у него сделка не выгорит, где-нибудь по дороге, назовемся в ближайшем участке и подождем в полицейской общаге, пока за нами приедут. А то и в гостинице, с развлекательной программой, в зависимости от понтов местной власти.
Мари вздохнула:
– Я
– Да кто же еще?
– Любой, кто нуждается в средстве давления. Таких много.
– Опаньки!
Брюс замолчал, размышляя. Он, сказать по правде, думал, что где-то там ради них поднимают флоты, шерстят базы данных, парят аналитиков. Разумеется, поисковой группе гораздо проще отследить крейсер Мака, чем двух детей, затерянных на бог весть какой планете в Галактике, надвое поделенной железным занавесом. Бунтовал исключительно из принципа: связались со мной, так я вам оставлю по себе добрую память! Обезвредить охрану, пробиться к катеру и вернуться в цивилизованные сектора героем и молодцом, спасителем принцессы, – это была его программа-максимум, почерпнутая из старой джедайской сказки.
Мешало немногое: люк, запертый снаружи, и здравый смысл. Шанс – один на миллион. Тем более было бы обидно не узнать счастливый случай, буде такой представится.
Неожиданно ему в голову пришла одна крайне неприятная мысль. Что, если его прихватили не за фамилию, а за компанию? Надо же Маку посылать кого-то господину президенту, или кто он там, по кусочкам, в доказательство серьезности намерений!
Впрочем, это была не та мысль, чтобы обременять ею девочку. У девочки те же страхи, что у мальчика, плюс свои, оттого что – девочка. Как ты ни хорохорься, рыцарь-защитник, обоим ясно: эти сделают все, что захотят. А чего они там могут захотеть, все как один психопаты и асоциальные элементы, Брюс уже знал. Как-никак в школе учился да и видеодрамы для взрослых тайком, одним глазком посматривал. Если верить «Заре над Городом Башен», даже чопорную зиглиндианскую армию скосила шиза, когда в ее ряды впервые призвали женщин. Так что лучше бы нас побыстрее продали и купили.
Он уже рассказал Мари про дуэль на морских огурцах, голотуриях... Голотуриям эта забава обычно не очень нравилась, про колонии водорослей, живущих глубоко на дне вообще без энергии солнца, про скатов, скользящих в луче прожектора подобно серым шелковым платкам с бахромой, лишь чуть более плотных, чем сумрак... У мальчишки уж и язык не ворочался. Заодно и сам отвлекался, воскрешая в памяти, как плавал с аквалангом среди цветных рыб, держась за реактивные саночки, как пережидали с мальчишками внезапный шквал, ночуя в пещерах прибрежной гряды, когда на четверых у них был с собой только пакетик чипсов и еще мидии, которые они набрали в лужах. И огонь, и пляшущие тени в пещере... И то, что сказала наутро мать!
Кремальера воздушного замка повернулась, лампочка на мгновение, что работал привод, притухла. Дети припали к своему матрацу и отгородились им. Ничего лучше еды им от Кармоди ждать не приходилось, а для еды было не время.
– Эй вы! Третьего возьмете? – Кармоди явно веселился. – Экипаж подарил
Размахнувшись, караульный вбросил в отсек что-то вроде кулька с перьями. Брюс машинально поймал и тут же выронил, будучи болезненно клюнут в мякоть руки.
– Пиастр-р-ры! – проорал попугай, проносясь мимо лампочки растрепанной черной тенью. И снова: – Пиастр-р-ры!
– Бред, – презрительно сказала Мари. – Мальчишка!
– Да ты сама-то...
– Вырос, в армию пошел, оружие в руки получил, а как был, так и остался плохим мальчишкой.
– А, ты о Кармоди...
Брюс, поморщившись, вытянул руку, обмотав предплечье курткой, словно сокола на запястье сажал.
– Что, они в самом деле слова повторяют? – спросил он. – Ну-ка, птичка, удивим старину Мака. Тюрррьма! Р-р-р-разор-р-рение! Погибель!
Кирилл проснулся от писка автопилота, разбитый и в дурном настроении, словно и впрямь весь жар его души был вознагражден дохлой кошкой. Зуммер означал, что «Балерина» вышла из гипера на внешней границе системы и теперь пойдет к Фомору на обычных маршевых Двигателях. В практике межсистемных перелетов эти несколько тысяч километров требовали больше времени, чем парсеки и парсеки, преодолеваемые прыжком.
– Доброе утро, капитан!
Утро! Живя на «Балерине» почти безвылазно, Кирилл не делил сутки на составные части. Проснулся – вот тебе и утро. Проголодался – обед. А теперь, наблюдая, как шурует в его холодильнике шустрое белобрысое создание, понял: придется! Трехразовое горячее питание, дневной сон, полдник. Исключение только для занятых на вахте.
– Доброе, – буркнул он и посмотрелся в экран монитора левого борта.
Тот отражал черное небо, звезды, а кроме них – физиономию, опухшую от неудобного спанья в кресле и подернутую редкой белобрысой щетиной. Ты этого хотел? Зерцало рыцарства, трах-тарарах, и светоч мужества в одном лице?
Альтернативное светило как раз выдвигалось из душа: невозмутимое, побритое, в свежей футболке. Мимоходом кивнуло, словно так и надо, и прямиком направилось в кухонный отсек. Игрейна там уже поджарила тосты и сейчас осваивала миксер, чтобы взбить омлет из консервированного молока, яичного порошка и лука в вакуумной упаковке. Норм через ее плечо запрограммировал кофейный аппарат, и запах оттуда потянулся такой, что Кирилл уже почти решил оставить «ребенку» за расторопность, своевременность и очевидную полезность.
– Капитан, присоединяйтесь!
Спасибо. Вспомнили.
Тут и Натали подтянулась, и, глядя на нее, Кирилл вынужден был признать, что вчера все сделали правильно. Ничто не справляется с психологической нагрузкой лучше, чем продолжительный сон. Норм встретил ее совершенно невозмутимо, будто так и надо, будто летел в отпуск с женой и ребенком, и Кирилл с некоторой досадой напомнил себе, кто именно закапал тут слюной всю ковровую дорожку, пока это вот лапало единственную женщину на парсек.