Наследство Каменного короля
Шрифт:
Всё заняло времени не более, чем нужно, чтобы выпить кружку эля, после чего я и Финн бросились в погоню, выпрыгнув через то же окно. Позвать на помощь никого не удалось, так как окна спальни выходили в сторону леса, и не было времени бежать в деревню за подмогой. Судя по всему, один из наёмников получил ранение, и вскоре мы почти настигли его; однако он то ли выронил, то ли просто отбросил в сторону колыбель и с обрыва прыгнул в реку. Ребёнок, по счастью, оказался жив и здоров.
Сочтя, что нам гораздо важнее найти другого бандита, а не преследовать этого, мы, подхватив колыбель, продолжили поиски и очень скоро обнаружили второго мальчика. Увы, в ярком свете луны мы увидели, что всё вокруг испещрено следами огромных волчьих лап, корзина валялась перевёрнутой, а растерзанное пополам тело младенца лежало рядом. Негодяя же, похитившего его, нигде не было видно.
Усевшись неподалёку, мы стали держать совет. Всё было странно и непонятно в этой истории. Никто никогда не видывал таких страшных волков; при этом волки не съели несчастного мальчика, но только лишили его жизни. Складывалось представление, что это были разумные твари, призванные из-за Вала чьей-то злой волей, и всё было сделано для того, чтобы создалось ощущение, что волки унесли и загрызли детей без человеческого вмешательства.
Страшны были слова, которые произнёс тот негодяй. «Рич» – это не редкое имя, но людей, именующихся «сир Рич», конечно, намного меньше, и мы с Финном знали одного. В случае гибели графа Хартворда и его детей его брат Рич Беркли становился бы одним из наследников всех титулов и земель.
Мы поняли одно: выживший близнец, судя по вышивке на пелёнках, это был Эдмунд, подвергался страшной опасности. В живых оставались еще два негодяя, и оба они, как и убитые, входили в состав замковой стражи. Кто знает, сколько их ещё, если из тридцати человек, сопровождавших его светлость, целых пятеро оказались предателями, и кто знает, что ждёт ребенка в Хартворде.
Я принял трудное решение и, надеюсь, боги поддержат меня в нём. Нельзя было открыто везти Эдмунда в Хартвордский замок, и нельзя было рассказать о случившемся его отцу, ибо благородство сира Рутвена Беркли никогда не позволило бы ему поверить в голословные обвинения в адрес его брата Рича. Даже сейчас я по-прежнему не могу под присягой подтвердить, что бандиты говорили именно о графе Клейморе. Сир Рутвен только высмеял бы нас, не поверив ни слову, а Финна с Герберем ещё и наказал бы за то, что они смеют клеветать на эорлина королевства, и обрёк бы тем самым жизнь своего единственного сына большой угрозе.
Я принял очень тяжкое решение. Мы бросили рядом вторую колыбель и, разорвав, разбросали вокруг пелёнки, предварительно испачкав их в крови. Спустя полчаса Финн привёл мне лошадь; я взял Эдмунда и отправился в Хартворд, надеясь на то, что меня не хватятся, так как все уже привыкли к моим частым и неожиданным исчезновениям. Финну же было велено избавиться от трупов в таверне, обставив дело так, как будто их утащили волки.
Финн рассказал мне потом, что граф Рутвен целую неделю искал своего пропавшего сына в лесах возле Гриммельна и впал в отчаяние, убедившись, что оба его отпрыска пали жертвой волков. Сами чёрные твари после той ночи сгинули без следа, ещё раз подтвердив мои опасения относительно того, что без вмешательства тёмных сил здесь не обошлось.
Я же, терзаемый сомнениями, благополучно доставил ребёнка в замок к одной знакомой женщине, а спустя некоторое время передал его на попечение Руддику Герберу. Последний, получив сильное повреждение сухожилий в ноге, уже не мог более продолжать военную службу и его определили на работу в кухню. О происшедшем я осведомил и сира Балдрика Одли, вскоре благополучно оправившегося от ран; кроме нас, только он один знал о нападении бандитов и он полностью согласился с моими доводами. Всем интересовавшимся было сказано, что именно схватка с волками и явилась причиной их ранений, от которых они, по мере возможности, были излечены моими скромными стараниями.
Засим пребываю в надежде, что всё сказанное разрешится, и в нужное время мы сможем без опасений предъявить миру законного сына и наследника графа Беркли. Поныне же, названный Джошем, он находится на воспитании у Руддика Гербера, что мы, нижеподписавшиеся, и свидетельствуем:
Миртен Алед, Маг круга Огня и Хранитель манускриптов графства Хартворд; сир Балдрик Одли, Финн Делвин и Руддик Гербер, солдаты на службе его светлости Рутвена Беркли, графа Хартворда».
Закончив читать, Бланка подняла глаза. Затем не торопясь встала и, не оборачиваясь, принялась аккуратно оправлять на себе платье. Неспешно обошла кресло и присела в глубоком реверансе, склонив голову. Прядь тёмно-рыжих волос упала ей на лицо.
– Ваша светлость Эдмунд, лорд Беркли, граф Хартворд! Я, Бланка Оргин, дочь сира Равена Оргина, лорда Харлеха, отныне ваша верная слуга.
– Я… – Джош потрясённо уставился на её затылок.
– Вы должны дать мне руку, милорд, – не поднимая головы, тихо сказала она.
Джош стоял истуканом. Бланка легко взяла его руку за кончики пальцев и, почти неуловимо прикоснувшись губами, поцеловала. Гуго, выпучив глаза, нащупал позади себя стенку и медленно сполз по ней на скамью.
* * *
– Миледи…
Бланка подняла вверх указательный палец и легонько им покачала.
– Сир, вы должны называть меня по имени.
– Но…
– Нет. Так положено. Иначе это будет неприлично. Я научу вас. Людей, равных вам по происхождению или по титулу, вы можете называть по имени или, если они вам родичи, по-родственному, например, дядя, или брат. Всех, кто ниже вас по титулу, вы должны называть только по имени, но если это ваш родич, то можно и по-родственному, например, племянник. Тех, кто выше – по-родственному, если они вам родичи, или по титулу, но никак не по имени. Но ежели вы женитесь на какой-нибудь герцогине, то и её сможете тогда по имени называть. А я вам не родственник и не равна вам по рождению.
– Но вы же зовёте леди Алиенору по имени?
Бланка улыбнулась.
– Да, сир. Мы же росли вместе, мы – подруги. Но когда, например, мы находимся на торжественном приёме, я должна её звать только «леди». На торжественных приёмах вообще все называют друг друга только по титулам.
– Значит, друзья могут называть друг друга по имени, несмотря на титулы?
– Да. Но только в тесном кругу.
– То есть Гуго может называть меня Джошем?
– Эдмундом. Но это не моё дело, милорд.
– А вы?
– Нет, сир. Я же сказала – это неприлично.
Тяжко вздохнув, Джош кивнул. Эдмунд, хм.
– Я понял, миле… э-э, да… Бланка. Я чувствую себя не очень хорошо, когда вы говорите мне «сир» и «милорд». И совсем нехорошо, когда вы мне кланяетесь.
Девушка тихо рассмеялась, показав мелкие жемчужные зубки.
– Это пройдёт. Со временем. Но я обещаю кланяться не очень часто.
Джош в ответ улыбнулся.
– Договорились. Бланка, а что такое Харлех?
Все трое сидели в кабинете-спальне в доме Финна; Джош с Бланкой за столом, разглядывая странную карту, обнаружившуюся во втором свитке из той шкатулки, а Гуго в углу комнаты. Забравшись с ногами на скамью, он, занятый собственными мыслями, время от времени отхлёбывал вина из серебряного бокала. Алиенора спала глубоким сном; несмотря на то, что её вызволили из подземелья всего как полночи назад, дыхание её стало заметно ровнее. Время от времени Бланка подходила к постели и поправляла одеяла. Заботливо приподнимая своей подруге голову, она из чайной ложки вливала ей в рот воды.