Наследство Каменного короля
Шрифт:
За что, за что?
Голова её с глухим стуком билась о стену. О боги, опять. Слёзы, которым не видно конца, лились и лились из глаз; боли не было, точнее, не было ничего, кроме неё, тупой, ноющей и бухающей боли на лице, в груди, внизу живота. Она с трудом разлепила затёкшие веки, стараясь хоть что-то увидеть в пляшущих отблесках факела. Распластавшись, она лежала на каменной скамье; платье разорвано, подол вздёрнут, и Дрого, снова этот Дрого со спущенными штанами, держа её за раздвинутые колени и мелко дыша, двигался взад и вперёд, заставляя голову биться и биться о стену. Оставьте меня, о боги, оставьте меня.
– А-а, очнулась, сучка, – прерывистым голосом просипел Дрого. – Нравится тебе? А так нравится? Грязная тварь…
И он наотмашь ударил её по лицу.
– Я знал, знал, что ты не девственница… Кто поимел тебя первым, а? Какой-нибудь наёмник из казармы? Шлюшка…
Он ударил её опять. И тут же застонал от удовольствия.
– Давай, Эврар, если хочешь, развлекись. – Затягивая ремень, Дрого брезгливо мотнул головой. – И Гира тоже позови. Ей это нравится.
Эврар, стражник в засаленном камзоле, который до этого стоял в сторонке, держа факел, осклабился и, подскочив к Алиеноре, принялся тискать её груди. Она попыталась взмахнуть рукой, чтобы его отогнать, но кисть лишь слабо шевельнулась.
– Ах ты, мразь… – Дрого занёс кулак, и Алиенора вновь провалилась в мерцающую болью черноту.
А один раз к ней пришёл Сайрус, тот самый одетый во всё чёрное мрачный слуга графа Клеймора. Заметив за решёткой его фигуру – факел полыхал где-то далеко, за поворотом, – Алиенора, тихонько всхлипывая, забилась в дальний угол, пытаясь прикрыться обрывками платья.
– Не надо, пожалуйста, не надо… – чуть слышно бормотала она. Разбитые в кровь губы еле шевелились.
– Леди Алиенора, – негромко сказал Сайрус, – мне очень жаль.
Оглянувшись, он достал из широкого рукава большой ломоть хлеба и кинул его через решётку.
– Мне жаль, – ещё раз повторил он, и исчез.
Алиенора, плача от боли в лице, вгрызлась в краюху, ещё тёплую, видимо, только что из печи. Доесть не успела. Вскоре появился Дрого, который снова бил и мучил её, выпытывая, кто принёс хлеб. Она не сказала. Остатки краюхи он размазал сапогом по грязи и этим же сапогом ударил её в живот. Алиенору вырвало и он, грязно ругаясь, отшвырнул её головой об стену. А когда Дрого ушёл, она, корчась от боли, ползала по полу, собирая драгоценные крошки.
* * *
Уже около часа Джош с Гуго, время от времени меняясь, пытались открыть дубовую дверь. Ключей действительно было очень много; некоторые вообще не получалось вставить, а остальные отказывались поворачиваться, но Джош, памятуя слова Буллита о том, что замок насквозь проржавел, упрямо возился с каждым ключом. Для смазки они предварительно впрыснули в скважину оливкового масла, маленькую склянку которого Бланка предусмотрительно прихватила на кухне. Гуго где-то раздобыл небольшой фонарь, который девушка сейчас держала в руках, с нетерпением наблюдая за усилиями своих новых знакомых.
Когда на следующий день поздно вечером снова раздался осторожный стук в дверь, молодые люди, уже полностью готовые к предстоящему приключению, с удивлением увидели фигуру Бланки, одетую в мужскую рубашку и грубые штаны, из тех, что обычно носили рудокопы. Свою роскошную шевелюру она завязала в тугой узел и спрятала под большим беретом. Джош даже мысленно смешался. Большие тёмные глаза под изломами бровей, и плотно сжатые губы. И ямочки на щеках. Да, рудокоп что надо.
– Миледи… вы не должны идти с нами.
– Но я пойду, – спокойно сказала девушка, – показывайте дорогу.
– В этом нет никакого смысла. Помочь вы ничем не сможете, кроме того, подумайте, что будет, если нас поймают!
Бланка остро на него взглянула. И тут же покачала головой.
– Чушь, – заявила она, – если нас поймают, как раз мне-то, наверное, ничего и не будет, и уж во всяком случае, вам достанется намного больше. И, скажите на милость, как вы объясните леди Алиеноре, кто вы такие и с какими намерениями хотите вытащить её оттуда? И вообще-то, мальчики, я вовсе не обязана объяснять вам, почему да зачем я хочу куда-то пойти.
Джош с Гуго переглянулись и, пожав плечами, вышли на улицу. Площадь была пустынна; лишь одинокий фонарь тускло освещал небольшой кружок вокруг колодца, да с противоположной от них стороны из-за закрытых дверей таверны тётушки Фло доносились звуки волынки и скрипок.
Никаких неудобств Бланка им не доставила. Даже не обратив внимания на протянутую ей руку, она запрыгнула на бочку, а затем, ловко подтянувшись, забралась на крышу сарая, заставив Гуго ещё раз подумать об особенностях воспитания дворянских наследниц.
Сейчас, держа в одной руке фонарь, другой она задумчиво перебирала оставшиеся ключи, которых оставалось ещё не меньше трёх-четырёх десятков.
– Мы так полночи провозимся, – нахмурившись, сказала она. – Слушайте: замок очень старый, его давно не открывали. Судя по всему, ключ тоже должен быть какой-нибудь старый и ржавый, если он тут вообще есть.
Хм, разумно, подумал Джош и на пару с другом принялся перебирать ключи, откладывая в отдельную кучку самые новые с виду. Ржавых оказалось не больше полудюжины. После ещё четверти часа стараний замок щёлкнул и дверь, наконец, открылась.
– Уф, – довольно прошептала Бланка, – отлично. Мы пойдём с Гуго, а ты, Джош, останься здесь и сторожи.
– Вы с Гуго?! – Джош поразился. – Я-то там был, а вы – нет.
Гуго согласно покачал головой.
– Ох, мальчики, – улыбнулась Бланка, – всё-то вам объяснять надо. Мастер Гербер говорит, что тебе по какой-то неведомой причине вообще на людях появляться не стоит, а ты собрался лезть в темницу, возможно, с толпой стражников. Мне не очень хочется, чтобы он мне потом нотации читал. Даже мой отец молчит, когда он ругается.