Наследство капитана Немо
Шрифт:
— Какой странный зверь этот ихтиозавр! — сказал Марсель, — тело у него, как у кита, пасть — крокодилья, голова плоская, как у ящерицы!
— Он замечателен не только по внешнему виду, — за-. метил Мариц, — но и по своему строению: его позвоночный столб похож на позвоночник его предшественников — рыб, а грудная кость его очень напоминает грудную кость птиц. Несомненно, что ихтиозавр — предшественник теперешних пресмыкающихся, птиц и млекопитающих. Но изумительнее всего все-таки его глаза: они так устроены, что зверь видит так же хорошо ночью, как и днем, может выдвигать их, бросаясь на добычу, и втягивать в минуту опасности.
— Маленькое удовольствие встретиться со стадом таких зверьков! — воскликнул Джиджетто.
— Сомневаюсь, чтобы их было здесь много, — сказал Мариц, — это слишком неуживчивый народ, они постоянно нападают друг на друга и разрывают на части своих же родичей; да и враги у них есть не маленькие — взять хотя бы плезиозавров!
— А посмотреть бы на такую драку! — сказал Джиджетто.
— Ну, знаешь, с меня хватит, — улыбнулся Марсель.
Так, в болтовне, незаметно прошло несколько часов. Мы отдохнули и со свежими силами двинулись вперед. После двух часов утомительнейшего подъема, измученные, голодные, с изломанными о камни ногтями, мы достигли желанного грота, свалились как мертвые наземь и крепко уснули.
Мариц, едва открыв глаза, взялся за карты; когда он сопоставил наши наблюдения и показания барометра с данными атласа, оказалось, что мы находимся на глубине ста шестидесяти четырех метров под котловиной, лежащей у реки Тужелы, на границе Наталя.
XII. Труд
Мы вернулись домой, передохнули и снова двинулись в путь — на этот раз в сторону Штромберга, где мы думали найти нужные нам руды и минералы. Железняк мы нашли очень скоро: при тщательном осмотре светлой части пещеры мы заметили, как резко скачет стрелка компаса; оказалось, что мы наткнулись на залежи магнитного железняка, содержащие до 70 процентов чистого железа. Также легко мы нашли и залежи каменного угля; зато много томительных дней ушло у нас на поиски медной и свинцовой руды, олова, платины, гипса и других минералов.
Тогда начались долгие месяцы жестокого упорного труда. Работа грузчика следовала за работой рудокопа, за постройкой доменной печи шло приготовление форм для кипящего металла; работы литейщика, кузнеца, токаря, шлифовальщика, химика, электротехника сменяли одна другую. Мариц не уставал чертить детали и части машин, строить модели, выверять готовые приборы. Очень полезен нам оказался Котенок: его навыки и сноровка в самых разных ремеслах пришлись как нельзя более кстати.
Ряд конденсаторов лучей Герца, мощная динамо и могучая сверлильная машина были результатом нашего труда. Конденсаторы были установлены в светлой части пещеры, машины подняты в грот; медная проволока соединяла конденсаторы с динамо-машиной. Громадный алмаз — находка Питера — сверкал на конце бурава. Машины были пущены в ход — этот день был лучшим днем в нашей жизни. Бурав, свистя и скрипя, врезался в известняк, шипел и медлил, дойдя до гранитного слоя; порох, приготовленный нами в большом количестве, весело ухал и помогал работе машины.
Двадцать пять месяцев одиннадцать дней прошло с тех пор, как мы отправились к Штромбергу на поиски нужных нам минералов.
В наших невольных прогулках по подземному царству, мы убедились вполне в том, что мы были единственными его обитателями, единственными людьми, заброшенными в недра земли.
Отпечаток человеческой ноги, найденный нами в пещере, точно совпал с отпечатком ноги Хозяина: его след сохранился в течение нескольких лет вследствие полной и неизменной тишины воздуха и отсутствия дождей.
Произошло в это время еще одно очень важное для меня событие: старик рассказал мне свою историю. Он рассказал ее мне одному — в часы отдыха, в часы совместной работы, в те часы, когда мы вместе дежурили у сверлильной машины. Он рассказал мне ее не сразу, урывками, понемногу, и его голос сливался то с клокотанием расплавленного металла, то с размерным гудением динамо-машины, то со свистом нашего освободителя — бурава.
XIII. Важное поручение
— В 1864 году, — начал свой рассказ старик, — столица Италии была перенесена из Турина во Флоренцию. Это вызвало сильные волнения в Турине, которому в отношении развития промышленности это было невыгодно; ряд волнений, менее ожесточенных и менее кровопролитных, имевших совершенно другие причины и цели, поднялся в объединенных областях нового государства. Эти волнения вызваны были людьми, жаждавшими освобождения Рима от папского ига, которым казалось, что остановиться на Флоренции значит идти на уступки и понапрасну терять время.
Республиканская партия примкнула к ним. Но — потому ли, что народ устал от двадцати лет борьбы, потому ли, что носились слухи о возможном вмешательстве французов, если восстание докатится до Рима; потому ли, наконец, что народный вождь, Гарибальди, не мог двинуться с острова Капреры, — эти волнения не привели ни к каким результатам.
Тогда республиканская партия, к которой принадлежал и я, решила вызвать такое положение вещей, чтобы правительству пришлось занять Рим; в случае, если бы это не удалось, решено было собрать партию волонтеров, которая под начальством Гарибальди двинулась бы к Риму.
Ливорно недаром находится недалеко от Капреры: на нас лежала обязанность поддерживать связь с героем. Нет-нет, кому-нибудь да удавалось обмануть бдительность правительственного надзора, на легоньком челноке проскользнуть мимо наблюдательных судов и пробраться на остров.
В марте того же года республиканский комитет города Ливорно получил задание передать Гарибальди весьма важное для народного дела послание и значительную сумму денег. Это было поручено твоему отцу и мне.
Обычно поручения такого рода выполнял Карло Гаврелли, но за несколько дней до того его лодка была потоплена, и он погиб. Потому выбор пал на нас, лучших пловцов Ливорно; кроме того, как рядовые работники, мы могли меньше других опасаться полицейского надзора. Однако все же мы не могли оставить город без всякой видимой причины, нужно было выдумать предлог.
И твой отец, и я — мы оба были завзятыми игроками, об этом знал весь город; этим-то мы и решили воспользоваться.
К нам в порт как раз пришел английский пароход, направлявшийся в Гамбург; Гамбург в то время славился своими игорными домами. Ничего удивительного ни для кого не было в том, что два старых игрока пользуются случаем отправиться поиграть. Капитан «Гринока» оказался сговорчивым человеком — мы взошли на пароход. У меня в сапоге лежало драгоценное письмо, у твоего отца в поясе — пачка английских чеков, которыми Гарибальди должен был расплатиться за закупленное им оружие.