Наследство Карны
Шрифт:
В Страндстедете книжный шкаф поставили в гостиной. Так здесь было принято. Шкаф принадлежал всем.
Глава 3
Дина любила поговорить наедине с Педером Олаисеном. Этого молодого человека можно было использовать на любых работах. Он мог быть каменщиком, кузнецом, счетоводом и даже артельным на рыбацкой шхуне. Кроме того, он был неплохим посредником, когда среди рабочих возникало недовольство.
Педер был неразговорчив. Поэтому взрослые мужчины бывали поражены, слушая, как Педер коротко и ясно излагает, как им казалось, их собственные мысли.
Олаисен со временем оказался так завален работой, что даже пожаловался Дине, что ему приходится на все нанимать людей.
У Педера были почти такие же белые зубы, как у брата, но в остальном между ними не было большого сходства.
Однако Дину, по-видимому, больше интересовало не сходство братьев, а различие между ними. Чем больше она узнавала Педера, тем лучше понимала, что и голова Педера устроена не так, как у брата.
Вилфред любил разглагольствовать, приподнимаясь на носках и опускаясь на пятки так, что его светлая шевелюра взлетала в воздух, Педер же серьезно слушал собеседника, поглядывая на него из-под упрямого светлого чуба. Иначе, впрочем, и быть не могло, принимая во внимание его юный возраст.
Хотя Педер, как и Вилфред, родился на далеком островке, где, по общему мнению, могли гнездиться только бакланы и чайки, он уже окончил реальное училище в Трондхейме. И за годы его отсутствия Вилфред обнаружил, что не может обходиться без Педера.
Педер хотел стать инженером. И чтобы собрать деньги на учение, брался за любую работу у своего влиятельного брата.
Сперва он жил у Вилфреда бесплатно. Но только до той поры, пока Вилфреду не показалось, будто Ханна чересчур внимательна к Педеру. Тогда он попросил брата перебраться в комнатушку за кузницей. Она была такая крохотная, что Педеру пришлось укоротить кровать и спать почти сидя.
Но он не жаловался. Вряд ли он был недоволен, оказавшись вне пределов внимания и поучений Вилфреда. Куда тяжелей была для него мысль о колотушках, которые, как он знал, выпадали на долю Ханны.
Вилфред унаследовал некоторые качества их отца. В свое время, когда Педер жил на острове, ему доставалось от них обоих. Чтобы уберечь голову, он научился простому правилу. Оно заключалось в том, чтобы стараться избежать наказания и не оказывать сопротивления.
К счастью, могучий кулак отца покоился сейчас в могиле. А Вилфред был подобен стихии. Никто не знал, когда грянет буря. Про нее было известно одно: она утихнет сама. До другого раза.
Застенчивость не позволяла Педеру смотреть на Ханну, пока его брат не распустил руки. Потом они с ней оказались в одной лодке. Он видел, что Ханна красива, хотя она часто ходила в синяках и избегала людей.
С Сарой, напротив, Педер мог не стесняясь переброситься парой слов. Она была хромая, и потому он знал, что она не станет над ним смеяться.
В день переезда от брата досталось только Педеру. Дома никого не было, и он помог Ханне передвинуть в спальне комод. Как раз в это время пришел Вилфред.
Педер отнесся к гневу брата как к стихийному бедствию. Обижаться на него было бесполезно. У человека, который копит деньги, чтобы выучиться на инженера, нет на это времени. Он только старался не сталкиваться с Вилфредом.
Но теперь он задумался над тем, каково живется Ханне.
Однажды Дина явилась в контору верфи после того, как Олаисен и работники разошлись по домам.
В мастерской ей бросилась в глаза табуретка, на которой стояла чашка кофе и лежал кусок хлеба. В углу, спиной к ней, Педер старательно мылся в бочке с водой. Она быстро прошла мимо и поднялась в контору.
Через некоторое время она спустилась и заговорила с Педером, не подавая виду, что видела его. Сказала, что пришла за месячными счетами, которые для нее оставил Олаисен. Так уж сложилось, что счетами ведает она, хотя право подписи принадлежит ему.
Педер кивал и, прищурив один глаз, разглядывал только что выкованный болт. Он уже надел рубашку, почти чистую.
Дина подошла к нему.
— Ты и в нерабочее время занимаешься болтами? — спросила она.
— Меня никто не заставляет. Они уже готовы. Завтра утром смогу заняться чем-нибудь другим.
Она посмотрела на болт.
— Ты учился на кузнеца?
— Смотрю, как работают другие, — скромно ответил он.
Она помолчала.
— Почему ты больше не живешь у брата?
Он вскинул на нее глаза:
— Мне и здесь хорошо.
— Но не так, как дома?
— Нет, здесь тоже неплохо.
Он отвернулся и положил болт на место.
— Так лучше для всех.
— Это имеет отношение к тому, что Ханны не было на концерте? Ее вообще две недели никто не видел.
В светлых глазах Педера мелькнуло смущение. Потом он молча кивнул.
Когда Дина купила гостиницу, оказалось, что в придачу ей досталась и вдова прежнего владельца.
Олаисен предупредил Дину, что от этой женщины будет больше неприятностей, чем пользы, но Дина определила ее на кухню. Сначала вдова была покладиста и держалась почти подобострастно.
Но вскоре выяснилось, что она еще не поняла, кто теперь хозяин гостиницы.
— Нет, мы всегда делали только так! — заявляла она, полагая, что больше говорить не о чем.
Она считала, что на этой сделке они с братом проиграли, и это все осложняло. Одно дело — владеть гостиницей, и совсем другое — печь хлеб в арендованной пекарне. На ее жалобы брат отвечал словами, которые давали ему некоторое преимущество:
— Подпись, поставленная в трудную минуту, изменила жизнь не одного бедняка.
Пекарь был вынужден смирить свою гордость и терпеть недовольство сестры.
Дина, напротив, не обладала его терпением.
Однажды, спустившись в столовую, она застала вдову препиравшейся с браковщиком рыбы из Бергена, который хотел, чтобы ему на завтрак приготовили яичницу с беконом.