Наследство Катарины 4. Крылатый демон. Часть 1
Шрифт:
– Я давно его не снимала, ведь оно помогает мне себя контролировать, – осеклась девушка.
– Именно. Что если алая борется с контролем? Ты ощущала то же, когда возвращала корабль, так?
– Все это занятно, Ангус, но Николас носил его без золотого, и это плохо закончилось, – запереживал Ленц, осознав, к чему они клонят.
– Делаем, как договорились, – уверенно откликнулась Катарина, и Ленц закатил глаза, раздражаясь ее упрямством.
Она сняла первый перстень и убрала его в шкатулку. Алый камень засиял, и перстень запрыгнул к ней на палец. Эксперимент начался, они снова затряслись, только теперь алая не выбросила их обратно, и они оказались
«Наряд прилагается к путешествию?», – пронеслось у нее в мыслях. Внезапно взвыл ветер, привнося на чудесную поляну золотую пыльцу. Кружочки витали в воздухе и пахли цветущими растениями. Она шумно втянула носом, наслаждаясь моментом, прикрыла веки, и увидела золотую и белую нити, к которым аккуратно вклинилась алая. Странно, но девушка не чувствовала той тьмы, которая сводила с ума людей. Оба перстня обладали могущественной силой, способной восстанавливать межпланетные корабли, но лунный камень давал контроль над энергией, а другой – был неудержим и не подчиняем.
Катарина посмотрела на свою руку: алый камень сиял, озаряя все вокруг и меняя спектр цвета. Она подняла голову к небесам, рассматривая низко висевшие облака, до которых хотелось дотронуться. Как вдруг связь с Ангусом оборвалась, зритель исчез. Девушка подумала, что наверное закончилось действие отвара, различая вдалеке шелест крыльев. Она попятилась, не сводя взгляда с облаков, мешавших ей рассмотреть шумную птицу. Судя по звуку, она была большого размера. Девушка приготовилась атаковать, но за спиной у нее раздался грубый, повелительный голос:
– Нам не нужны лишние зрители! Добро пожаловать на перекресток миров, дорогая!
Она обернулась и застыла от страха: громадное существо, даже больше Бинара, раскинуло свои необычные черные крылья на поляне, заслонив ими солнечный свет. Его тело было человеческим, черным, торс мощным, рельефным, грудь и живот покрывала растительность. Она поражалась размерам внезапного гостя. Он был нагим, но все что необходимо, прикрывала набедренная повязка из серой кожи. Его крепкие руки были скрещены на груди. Девушка подняла взгляд и рассмотрела его лицо: красивое, притягательное, прямой нос, узкие скулы, тонкие губы, золотые, как и кончики перьев, глаза.
– Кто ты? – растерянно спросила она.
– Ты знаешь, – его голос заставлял ее дрожать всем телом, земля приходила в движение.
Гость громко расхохотался, хлопнул крыльями и сделался человеческого роста (чуть выше Мартина), крылья куда-то исчезли. Он приблизился к девушке, оценивая ее взглядом.
– Я ждал этого тысячелетиями! И вот ты здесь! – жадно скользил он по ее лицу и груди. Его черная кожа сияла золотыми вкраплениями. Тяжело дыша, он протянул руку и дотронулся до ее локтя: Катарина отпрянула.
– Ты создал золотой перстень для той девушки! Почему же тогда другой перенес меня сюда? – он улыбнулся.
– Потому что ее кольцо было соткано из тьмы. Лунный камень всегда был моим… – рокотал он, его опасные глаза восполнились бронзовыми зрачками, странно смотревшимися на золотом фоне (они сокращались как у кошки во время охоты).
Девушка собиралась спросить у него про Бинара, но что-то выдернуло ее назад. Перстень лежал в шкатулке. У нее пропал слух, рот Ангуса открывался и закрывался без звука. Катарина выпрямилась, злясь, что они лишили ее возможности помочь любимому, но у нее не было сил, чтобы выместить на них это чувство. Она убрала шкатулку в тайник и попросила оставить ее одну.
Глава 2. Друг
Белый волк в компании серых, давших ему клятву верности, укрытый брезентовой тканью, пробирался через города планеты, чтобы попасть в Парсу. Его ноги жутко устали от человеческой ходьбы. Он хотел бы обратиться в волка. Волчья скорость достигала ста километров в час, не все земные машины были на это способны, а кровь туроса позволяла бежать все сто пятьдесят и стартовать быстрее серых собратьев. Только вот белого, как снег, волка заметили бы и донесли главе. «Тяжело собирать восстание, когда на тебя охотятся».
Рас отвешивал колкие шуточки, и Бинар презрительно на него поглядывал. Серый не знал своего места, и он обязательно ему его покажет, позже. Бинар понимал, как важна верность, и опасался потерять своих единственных сподвижников. Ему вспомнились времена, когда он ненавидел волчий облик, не мог принять свою суть. Находиться в волчьей шкуре ему казалось неправильным: подростковые, глупые годы.
Он заглядывал в мир Катарины задолго до ее триумфального появления: скромная девушка не знавшая, что за ней следит опасный колдун, безропотно боготворила своего мужа, привлекая и будоража воображение существа с другой планеты. Даже сейчас, мысленно погружаясь в воспоминания, он возбуждался. Волк не мог не отметить, как она похожа на него: молодого, неопытного. Только в отличие от земной красавицы, он прятал свои настоящие чувства, неуютность от общения и страхи под толщей напускной важности.
Бинар никогда не слыл отшельником, но всегда ощущал внутренний ступор, когда общался с другими. «Настоящий лидер не показывает своих слабостей», – этому его учил отец, и уроки не прошли даром. Ледяные глаза вновь мелькнули у него перед внутренним взором, сердце забилось сильнее.
До Парсы оставалось пару километров пути. Город находился в низине. Когда-то давно волки рыли ямы для обустройства домов, и этот город служил напоминанием – пережиток древности. Аккуратные, идеально гладкие и отливавшие серебром цилиндры уходили высоко в небо. Путники остановились на обрыве. На улицах города прослеживалось движение, кипела жизнь. Волосы волков развевал ветер, придавая им воинственный вид.
Рас ухмылялся, предвкушая грядущие разрушения. Бинар взял на заметку быть с ним поосторожнее, ведь чернее сердца он не встречал. Бинар вспомнил детство: «Хорн», – произнес он про себя его имя спустя столько лет. Когда-то Хорн был его лучшим другом, и он любил его как брата. Он вспомнил, как они познакомились.
Семья Бинара единожды в звездный цикл, будучи правящей династией, устраивала праздник. В людском мире это, возможно, сравнимо с днем равноденствия. Жизнь и силы волков зависели от света звезды Яс, энергии которой хватало на всех обитателей, но волки не забывали чтить блаженный, питавший их свет. В тот раз выбор места для празднования пал на Парсу. В самом разгаре танцев, когда отец перевоплотился и взвыл в небо, высвобождая яркий, белый луч света, Бинар увидел Хорна. Черный, не похожий ни на одну, ни на другую расу, волчонок сидел у столба, привязанный к нему толстой цепью, и скулил. Он сразу понял, что цепь не дает ему перевоплотиться. Такие использовали для пыток предателей, заставляя их пребывать в волчьем обличии годами.