Наследство Лэндоверов
Шрифт:
Яго сказал, что так и сделает, и Поль оставил нас.
— Дела, видно, совсем плохи, — заметил Яго, — если он так заговорил. Обычно он очень сдержан, когда речь заходит о наших неприятностях. — Он пожал плечами. — Но что толку говорить о том, чему нельзя помочь? Пойдемте.
Там было так много интересного. Длинная галерея с новой серией портретов, парадная спальня, где время от времени останавливались королевские особы; целый лабиринт спален, гостиных и переходов. За окнами вдали простирался прекрасный парк. Некоторые окна выходили во двор, и на противоположных стенах были вырезаны фантастические фигуры,
Постепенно мы добрались до небольшой прихожей, ведущей, по-видимому, в спальню Поля. Там стоял столик с подносом, на котором находилось все для чая.
Поль встал, когда я вошла.
— Вот и вы, мисс Трессидор. Ну как, ваше высокое мнение о Лэндовере не поколебалось за это время?
— Мне никогда еще не выпадало счастье, — горячо ответила я, — видеть такой замечательный дом.
— Вы навсегда завоевали нашу признательность, мисс Трессидор. Тем более, что сами пришли из Трессидор Мэнора.
— Это действительно прелестное поместье, но ему недостает этого великолепия, этого величия…
— Как вы добры! Как любезны! Хотелось бы мне знать, согласна ли с вами мисс Мэри Трессидор.
— Уверена, что согласна. Она всегда говорит то, что думает, а я полагаю, нет на свете человека, который отказался бы признать… признать…
— Превосходство нашего дома? — Я заколебалась.
— Они такие разные.
— А, вы сохраняете верность кузине Мэри. Ну что ж, сравнения, как говорят, не всегда уместны. Достаточно того, что вы восхищаетесь нашим домом. Как удачно, что вы пришли… еще вовремя.
Я подумала, что эта трагедия завладела всеми его помыслами, мне стало его страшно жаль, гораздо больше, чем Яго.
Он улыбнулся мне, и выражение его лица, которое раньше показалось немного суровым, смягчилось.
— Сейчас подадут чай. Вы окажете нам честь, мисс Трессидор? Считается, что разливать чай должна дама.
— С удовольствием, — ответила я и присела к столу. Подняв тяжелый серебряный чайник, я стала наливать чай в прелестные севрские чашки. — Молоко? Сахар? — спрашивала я, чувствуя себя совсем взрослой.
Разговор вел в основном Поль. В присутствии брата, как я заметила, Яго был гораздо более сдержан, чем обычно. Поль расспрашивал меня о впечатлении, произведенном на меня Корнуоллом, о моей жизни в Лондоне и нашей усадьбе. Я отвечала ему со своей всегдашней живостью, но только до тех пор, пока он не заговорил об отце; тот всегда казался мне чужим человеком, а в настоящее время особенно. Меня удивило, как быстро Поль Лэндовер почувствовал это. Он сразу сменил тему.
Наша встреча глубоко взволновала меня. Конечно, я была возбуждена тем, что нахожусь в этом старинном доме, и в то же время мне было грустно видеть, как страдает эта семья от угрожающей ей потери родового гнезда. В обществе Поля Лэндовера я испытывала подъем и радовалась, что он наткнулся на нас с Яго, когда мы осматривали дом, и принимал меня, как гостью.
Он очень отличался от Яго, на которого я смотрела, как на мальчика, тогда как Поль был мужчиной, и само его присутствие меня волновало. Мне нравилась его мужественная внешность, но, возможно, особенно глубокое впечатление производил на меня оттенок меланхолии, которой она была отмечена. Я испытывала сильнейшее желание как-то помочь
Ему же, должно быть, я казалась забавной маленькой девочкой, интересовала его только в качестве члена семьи Трессидор, с которой Лэндоверы соперничали. Мне хотелось поразить его, заставить помнить о себе после моего ухода так же, как я буду помнить о нем.
О старинной вражде между нашими семьями он говорил очень похоже на то, что сказала мне о ней кузина Мэри.
— Мне эта вражда не кажется очень серьезной, — заметила я. — Вот я, член одного клана, мирно беседую с членами другого.
— Мы никак не могли бы стать вашими врагами, верно ведь, Яго? — сказал Поль.
Яго заявил, что все это чепуха. В наши дни никто о таких вещах и не помышляет. Люди для этого теперь слишком разумны.
— Не думаю, чтобы это зависело от разума, — возразил Поль. — Эти конфликты просто кончаются сами собой, за недостатком пищи. Но в старину они были, должно быть, достаточно яростными. Борьба за превосходство между Трессидорами и Лэндоверами. Мы говорили, что Трессидоры выскочки. Они утверждали, что мы не выполняем нашего долга по отношению к соседям. Вероятно, у обеих сторон были основания для подобных высказываний. Но сейчас нашим противником является грозная леди Мэри, слишком благоразумная для того, чтобы отдаваться этой борьбе с должным увлечением. А по другую сторону барьера стоим мы, занятые собственными печальными обстоятельствами.
— Я чувствую, — сказала я, — что вы найдете выход из ваших затруднений.
— Вы в самом деле так думаете, мисс Трессидор?
— Уверена в этом.
Он поднял свою чашку.
— Я пью за это.
— А мне кажется, — вставил Яго, — что покупателя просто не найдется.
— О, но ведь дом такой замечательный! — воскликнула я.
— Понадобится целое состояние, чтобы привести его в порядок, — ответил Яго. — Этим я и утешаю себя. Человек, который захочет вдохнуть жизнь в эту старую развалину, должен быть сказочно богат.
— Все закончится благополучно, вот увидите, — настаивала я.
Нужно было уходить, но мне не хотелось покидать их. Впечатления переполняли меня.
— Вы должны снова прийти, — произнес Поль.
— Мне самой этого хочется, — ответила я.
Поль взял мою руку и задержал в своей, потом взглянул мне в лицо.
— Боюсь, — сказал он, — что мы переутомили вас нашими мрачными проблемами.
— Нет, нет… В самом деле, нет. Мне польстило… что вы заговорили со мной откровенно.
— Это было непростительно. Мы никудышные хозяева. Обещаю, что в следующий раз мы справимся.
— Нет, нет, — с жаром повторила я. — Я все понимаю, в самом деле, понимаю.
Он продолжал сжимать мою руку. Я почувствовала радостный трепет.
Поль не был похож ни на кого. Благодаря его присутствию и великолепию их дома этот день стал для меня незабываемым.
Его внешность приковывала к себе внимание. Эта сила, смягченная грустью, пробудила во мне самые романтические чувства. Мне захотелось быть очень богатой, чтобы купить Лэндовер, а потом вернуть поместье ему.
Я была молода и впечатлительна. Поль Лэндовер казался мне самым интересным человеком из всех, кого мне доводилось встречать. При одной мысли, что я еще увижу его, меня охватывало волнение.