Наследство Лэндоверов
Шрифт:
— Кэролайн, как ты можешь так говорить!
Она увидела, что я сжала губы с выражением «ослиного упрямства», как она говорила, и поняла, что я твердо решила поехать.
— Он какой-то загадочный, — неожиданно заявила она.
— Загадочный?
— Да, такой темный.
— Вы считаете загадочными всех людей с темными волосами?
— Речь не о волосах, Кэролайн. Я знаю мужчин.
— Да, мама. В этом я не сомневаюсь.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты совершила ужасную ошибку.
— Какую именно?
— Необдуманное
— Мама, прошу вас! Появляется человек, чувствующий себя чужим в чужой стране. Он встречает соотечественницу, знакомую его брата, которую видел несколько лет назад, а вы говорите о замужестве!
— Он показался мне очень настойчивым… когда предложил нанять лошадей.
— Обыкновенный дружеский поступок.
Она печально опустила глаза на тарелку, и мне показалось, что она сейчас заплачет.
Бедная мама, подумала я. Она представляет себе одинокие вечера, когда не с кем будет сыграть партию в пикет, не с кем, кроме Эвертон, поговорить о былых триумфах. А ведь Эвертон намного старше ее. Я же молода, и она боится, что я уеду. Как странно: когда я была ребенком, у нее никогда не было для меня времени; теперь я выросла, и ей не хочется отпускать меня ни на один день.
Потом я вдруг вспомнила. События этого дня вытеснили из моей памяти одну важную новость.
— Я сегодня видела мадам Клэрмон, — сказала я. — По ее словам, месье Фукар приедет сюда на Рождество.
В ее настроении немедленно произошла удивительная перемена.
— В самом деле?
— Да. Он остановится в гостинице.
— Меня это не удивляет. Трудно ожидать, чтобы такой человек, как он, поселился у Клэрмонов.
— Должно быть, — лукаво добавила я, — мы с ним увидимся.
— Вполне возможно, — ответила мама, и я подумала, что она уже перебирает в уме свой гардероб.
Мои слова произвели желаемый эффект — о моей поездке больше не было сказано ни слова.
Я надолго запомнила тот день.
Солнце ярко светило, несмотря на довольно резкий ветер. Мне было приятно снова надеть костюм для верховой езды.
Перед тем как уехать, я зашла попрощаться с мамой.
Она сидела в постели и маленькими глотками пила горячий шоколад, который Эвертон приносила ей каждое утро, совсем как в Англии. Эвертон, присев рядом на стуле, составляла список нарядов.
Рождественский гардероб, без сомнения!
Как удачно, что месье Фукар спас положение, и все теперь пойдет более гладко! Я поехала бы в любом случае, но насколько приятнее было добиться этого, не огорчая маму.
Я поцеловала ее, а она рассеянно сказала:
— Желаю хорошо провести время.
Поль ждал меня во дворе с лошадьми.
— Эта гнедая кобылка для вас, — сказал он. — Чуточку резвая, но я объяснил владельцу, что вы хорошая наездница.
— Славная лошадка, — одобрила я.
— Вы знаете местность, поэтому вам решать, куда мы поедем.
— Я знакома только с ближайшими окрестностями, до сих пор у меня не было возможности
— Это будет интересно.
Какой радостью для меня было очутиться в седле! Должна признать, что присутствие моего спутника сыграло значительную роль в удовольствии, которое я испытывала. Мне показалось, что осуществляется одна из моих фантазий. Может быть, он и не совсем походил на того рыцаря в сияющих доспехах, которого рисовало мое юное воображение, все равно это был Поль Лэндовер, герой моих девичьих грез.
Он рассказывал о Корнуолле, как когда-то Яго говорил о поместье, а также о Трессидор Мэноре. Но мы больше молчали: дорога была такой узкой, что нам часто приходилось ехать друг за другом.
Мало-помалу мы доехали до предгорья и остановились, чтобы полюбоваться на открывшуюся перед нами картину. По другую сторону Приморских Альп находилось чудесное Средиземное море.
— Воздух здесь как вино, — сказал Поль. — Это мне напоминает, что нам пора поискать какую-нибудь таверну. Хотите есть?
— Начинаю понемногу, — ответила я.
Н— ам придется подняться наверх. Хозяйка моей гостиницы рекомендовала мне таверну «Золотое яблоко», которую, по ее словам, нетрудно найти. Она утверждает, что нигде не ела такого вкусного пирога из ягод особого сорта терновника, и взяла с меня торжественное обещание, что я попробую его. Я ни за что не решусь изменить своему слову.
— Значит, разыскать «Золотое яблоко» для нас вопрос чести. Интересно, почему эту гостиницу так назвали? Вероятно, из-за золотого яблока, которое Парис дал Афродите как самой красивой из женщин. Но какими путями этот миф добрался сюда?
— Боюсь, — заметил Поль, — что это одна из тех загадок, которые нам никогда не разгадать.
Расстилавшийся перед нами пейзаж поражал своим величием. Горам не видно было конца, темные ущелья сменялись серебристыми водопадами, а по склонам стекали ручьи.
— Надеюсь, у наших лошадей крепкие ноги, — сказал Поль.
— Им, должно быть, не раз приходилось бывать в горах.
— Уже довольно поздно.
— Да, пора завтракать. Скоро мы найдем наше «Золотое яблоко»?
Мы набрели на него совершенно неожиданно. Белый домик, прилепившийся к склону горы, блестел на солнце. Напротив открывался горный проход, позволявший разглядеть сверкнувшую полоску моря.
Мы оставили наших лошадей в конюшне, поручив их заботам конюха, и вошли в просторную столовую.
Нам оказали радушный прием, особенно когда Поль сказал, что хозяйка гостиницы, где он остановился, рекомендовала ему «Золотое яблоко».
— Она очень хвалила ваш пирог с терном, — добавил он. — Надеюсь, нам удастся его попробовать.
Мадам была крупная полная женщина, и я скоро поняла, что благоговейное отношение к пище, характерное для ее нации, свойственно ей в высочайшей степени. Подперев кулаками бока, она так и заколыхалась от смеха.