Наследство
Шрифт:
– О нет, – девушка невесело рассмеялась. – Нет. Мой муж не смог бы пробудить меня от колдовского сна. Он… погиб за год до того, как меня настигло заклятие.
– Так… – Генри снял шляпу, взъерошил волосы. – Я уже ничего не понимаю. Вообще ничего. Ты… ты кто на самом деле, а? Ты герцогиня Астийская или принцесса Мария-Антония?
– И то, и другое, – спокойно ответила она. – Но я отказалась от титула моего мужа, когда вернулась в родительский дом. Это долгая история.
– А я никуда не спешу, – ответил он. Что-то начинало
– Ну что ж… – пожала плечами принцесса. – Вижу, в сказках сохранилась только часть истины. Я действительно не желала рассказывать, но раз уж обмолвилась, что уж теперь! Спрашивай, я отвечу на те вопросы, на которые смогу.
– Ладно… – Генри потер переносицу, от этого ему лучше думалось. – Давай тогда с самого начала. Расскажи про заклятие! В легендах говорится, что его наложила злая колдунья за то, что ее не позвали на какой-то там праздник. Ну и, как водится, «исполнится принцессе шестнадцать лет, она уколет палец веретеном и умрет». А добрая волшебница снять заклятие не смогла, но исправила: не умрет, а уснет и будет спать сто лет, пока принц не разбудит ее поцелуем. Так, что ли?
– Не совсем, – краешком губ улыбнулась девушка. – Это действительно работа мага, очень хорошего мага, служившего человеку, который зарился на земли моего отца. Я – единственная наследница, больше у моей матери детей быть не могло, так уж вышло, а отец не захотел брать другую жену. Сосед же наш был женат на троюродной племяннице моего отца, и она бы наследовала после меня. Родственников ближе у отца не было…
– Идиотизм, – убежденно сказал Генри, попытавшись разложить сведения в голове по полочкам. – Проще было женить на тебе сына или там еще какого родственника!
– Наверно, об этом наш сосед тоже задумывался, – ответила принцесса. – Но отец всегда был настороже и требовал проверять родословные всех, кого прочили мне в мужья. И я предвосхищу твой вопрос: попросту убить меня было не так-то легко. У нас в замке имелись сильные маги, меня берегли, как зеницу ока. Да и сразу ясно стало бы, кто зачинщик убийства: корысть была только у него!
Генри мог бы описать с десяток способов убийства, при которых никто никогда не догадается, что это именно убийство, а уж тем более не вычислит заказчика. Но тогда, наверно, действовали грубее и проще… Кто их разберет!
– Значит, решили воспользоваться заклятием? – спросил он.
– Верно. Думаю, условие достижения мною шестнадцатилетия было выбрано неслучайно, – сказала Мария-Антония задумчиво. – Умри я в детстве, отец мог бы поступиться любовью к моей матери и взять другую жену. Но к моим шестнадцати ему уже перевалило за шестьдесят, и шансов на рождение наследника почти не оставалось… К тому же горе вполне могло убить его.
– Неплохо, – одобрил Генри. – Ну и что дальше? Веретено, как полагается?
– Нет, просто смерть, – спокойно ответила девушка. – Но я ведь сказала, у отца были
– Но не снять, как я понимаю? – уточнил он.
– Такие вещи невозможно снять, – покачала она головой. – Разве только тот, кто это заклятие составил, может его уничтожить. У остальных не выйдет. Так сказали маги.
Генри промолчал: в законах магии он ровным счетом ничего не смыслил, но, наверно, тем древним мудрецам было виднее?
– Снять заклятие они не сумели, но придумали, как можно его обойти, – добавила принцесса. – Такие вещи составляются тщательнейшим образом, и малейшее отступление от оговоренных условий отменяет действие заклятия, так мне объясняли.
– И… – Генри нахмурился, соображая. – Тебя выдали замуж? До того, как тебе исполнилось шестнадцать?
– Верно, – улыбнулась девушка. Глаза ее перестали блестеть очень уж сильно, видимо, она взяла себя в руки. – Отец нашел мне достойного мужа, когда мне сравнялось десять лет.
– Сколько?! – Генри уронил шляпу. – Ну, черт побери, у вас и нравы были! Нет, у дикарей девчонок лет в двенадцать-тринадцать легко замуж отдают, но то дикари, а ты…
– А я принцесса, – серьезно сказала Мария-Антония. – Бывало, и еще не родившихся детей связывали брачным обещанием. Но не пугайся так, – добавила она, заметив, видимо, смятение Генри. – Мы с Филиппом стали мужем и женою перед богом и людьми, но я оставалась в отцовском доме, пока не вошла в возраст. Только тогда мужу было позволено забрать меня.
– И… сколько тебе было тогда? – осторожно спросил Генри. Вот тебе и… цветочек!
– Пятнадцать с небольшим, – ответила девушка, и глаза ее снова заблестели.
– Ну так… – Генри снова почесал в затылке. Как бы ее отвлечь? Она себя в руках держать может, но вот сейчас как припомнит муженька, и что тогда? – Он хоть молодой был, твой Филипп?
– Совсем молодой, – отозвалась Мария-Антония. – Старше меня немногим более, чем вдвое.
Монтроз только вздохнул. У древних были какие-то очень уж странные понятия о молодости и всём прочем! Хотя… сейчас что, не бывает, чтобы богатый старикашка, схоронивший трех жен, взял за себя молоденькую красавицу? Положим, тридцать с небольшим – это не старикашка, но все равно – такая разница…
– Он был славным воином, – произнесла девушка задумчиво. – Много лет провел в походах, потому и женился так поздно. За мной давали богатое приданое, род мой был славен, и он не стал колебаться и согласился ждать.
– А про заклятие он знал? – не удержался Генри.
– Знал, – кивнула она. – О таком не умалчивают. Да и он удивился бы, отчего меня прочат ему в жены, хотя его-то род похвастаться особыми богатствами не мог… Он был знаменит другим, – добавила девушка серьезно. – Я не успела как следует узнать его за три года замужества и жалею об этом…