Наследство

Измайлова Кира Алиевна

Он перебросил ей сверток, и по угловатой твердости Мария-Антония поняла, что это – ожерелье ее матери, не иначе, а может, еще что-то.

– Никому не достанется, – сказал Генри сквозь зубы. – Давай, гони! Насколько сможем, оторвемся, а там…

Мария-Антония послушно пришпорила мерина, прекрасно понимая, что долго ему такого темпа не выдержать. А если вдруг ловушка, о которых предупреждал рейнджер?

– Генри! – крикнула она. – А как же… ты говорил, Территории опасны, а мы сломя голову…

– Это уже конец Территорий! – ответил он, на ходу проверяя ружье. Что-то

он с ним делал, передвигал какие-то рычажки, Мария-Антония не могла рассмотреть. – Здесь особых подлостей не жди, а через всякую мелочь лошадь проскачет! Не оборачивайся, Тони! Видишь, впереди земля вниз пошла?

– Вижу!

– Туда скачи! Там граница, туда им нельзя, так шаманы сказали! – Генри поперхнулся встречным ветром, выругался. – Да скорее же! Сбрасывай вьюки, черт с ними!..

– Я не могу… на ходу… – Девушка пыталась отстегнуть ремни, но у нее не получалось разом делать и это, и удерживать поводья мерина. Хорошо еще, большая часть поклажи оказалась на бурой кобылке, которая уже безнадежно отстала – Генри отвязал ее поводья от луки своего седла, что зря мучить животное!

Последовало еще более изощренное ругательство.

Мария-Антония все же не удержалась и посмотрела через плечо. Сперва ничего не было видно, а потом в жарком трепещущем мареве, укрывшем прерию, будто кисть художника прорисовала темные фигуры, и фигуры эти быстро оформились во всадников, летящих во весь опор, и ветер донес звуки выстрелов…

– Да гони же! – взвыл Генри и огрел чем-то ее мерина, так что тот заржал возмущенно и вырвался вперед на целый корпус.

Высокий переливчатый крик полетел над равниной, и слышался в нем охотничий азарт: волки прерий увидели добычу и теперь не жалели конских ног, чтобы загнать её!

Мария-Антония не различала лиц, да и понимала прекрасно: она не отличит аддагезов от тех же делакотов. И это ей ни к чему, достаточно знать, что расстояние между ними неуклонно сокращается: у охотников были свежие лошади, и шли они налегке…

Генри ругался не переставая, но пока еще шпорил жеребца, уже покрытого хлопьями пены. На что он рассчитывал, девушка понять не могла. Он ведь говорил, что до границы еще далеко, и если они теперь загонят лошадей, то им конец!

Снова выстрел. Еще один, и еще, совсем близко: обернувшись, Мария-Антония уже могла разглядеть раскрашенные физиономии аддагезов, похожие на демонические лики… вот только вооружены эти демоны были огнестрельным оружием.

Генри перехватил ружье и выстрелил, почти не целясь. Один из преследователей канул с коня и потащился по траве, зацепившись за стремя. Воинственные крики сделались еще громче, а выстрелы звучали едва ли не залпами, но пули пока не достигали беглецов.

– Дрянные у них ружья… – выдохнул Генри и осклабился. Улыбка вышла жутковатая, Мария-Антония хорошо знала такие и понимала, к чему всё идет. – Моё куда дальнобойнее…

– Ты один! – выкрикнула она.

– Погоняй!! – отозвался он, и трудно было противиться этому яростному взгляду. – Не жалей коня! Давай!

Принцесса знала, как заставить проскакать еще немного усталую лошадь, но не собиралась делать это. Достаточно было обернуться,

чтобы понять: Генри приостанавливает бег своего жеребца, выцеливает, обернувшись, кого-то из преследователей… и еще одного… У него дальнобойное ружье, и заряды не кончаются, вспомнила Мария-Антония. И ладно бы, но у него ведь нет брони и негде укрыться, чтобы спокойно стрелять по аддагезам!

Те, словно услышав ее, разразились настоящей канонадой.

– Да скачи же вперед!! – отчаянно выкрикнул Генри, а девушка увидела, как по правому его рукаву расплывается темное пятно. Он перехватил ружье левой рукой, но теперь ему приходилось вдвое тяжелее, и ясно было, что долго Монтроз не продержится. – Дура! Я кому сказал, гони эту чертову скотину! Тони! Тони!..

Она осадила мерина так резко, что он негодующе заржал, развернула мордой к преследователям. Еще немного ближе. Еще чуть-чуть, чтобы наверняка…

…Генри Монтрозу приходилось спасаться бегством, в том числе и от аддагезов, но в этот раз он понимал с предельной ясностью – им не уйти. Слишком усталые лошади, слишком рьяные преследователи… Он мог рассчитывать лишь на одно: аддагезы отвлекутся на него, – он уж постарается пристрелить столько раскрашенных мерзавцев, на сколько хватит патронов… а их хватит на целую армию, правильно сделал, что не поскупился! – а Мария-Антония тем временем успеет добраться до границы. Правда, кто знает, что взбредет аддагезам в голову не этот раз, не сунутся ли они и дальше, но… Это шанс. Крохотный шанс, и всё-таки он был!

До тех пор, пока эта ненормальная девица не пустила его псу под хвост. Вернее, сперва чужая пуля внесла коррективы в его планы, но это можно было пережить: Генри приходилось терпеть и не такую боль, вот только бы выкроить с полсекунды, чтобы остановить кровь, иначе худо будет! А затем уж Мария-Антония развернула своего мерина, развернула и остановила, и Генри проскочил далеко вперед, прежде чем успел сориентироваться.

– Тони! – окликнул он уже совсем безнадежно. Что взбрело ей в голову, он даже представить не мог.

Конь под ним тяжело поводил боками, бедолаге было совсем скверно, еще немного, и упадет, и больше его уже не поднимешь, но Генри было не до лошади.

– Тони…

– Не приближайся, – приказала она, не поворачиваясь. Именно приказала, а не попросила, и этот морозный тон отбил у Генри всякую охоту спрашивать что-то еще. Сейчас добраться до нее, сгрести в охапку и кинуть через седло, а там – выноси, нелегкая!

Нелегкая не вынесет, это Монтроз тоже понимал. Всё, кончилось его везение, и главное, как невовремя! Хотя разве такое случается… вовремя?

Он не успел доехать до принцессы нескольких ярдов.

Аддагезов уже легко можно было различить – азартные лица, причудливо убранные волосы, ружья, взмыленные лошади… Они не понимали, отчего остановились преследуемые, решили, видимо, что те решили сдаться, перестали стрелять… и сильно просчитались.

– Генри, – спокойно сказала принцесса. – Ты сумеешь попасть вот в это?

Она подняла над головой темный овал.

– Сумею, – сказал он сквозь зубы. Что бы она ни задумала… – Я не левша, но…