Наследство
Шрифт:
– Не подходите, – Генри едва дышал, но чувствовал спину прижавшейся к нему Марии-Антонии, и ради этого готов был держаться еще сутки. – Убью…
– Братец, то мы! – перекрыл гул пожара бас Свена-младшего. – Мы тут подчистили, скучно было, а еще новые подъехали и брешут, что твои наниматели!
– Монтроз? Генри Монтроз? – раздался чей-то спокойный голос. – Не нужно беспокоиться. Чужих здесь больше нет, опустите оружие и, умоляю, успокойте своих родственников!
Генри почувствовал, как напряглась принцесса, сам присмотрелся и уронил руки.
– Это свои, – сказал
– Я думала… – девушка с удивлением рассматривала приближающегося мужчину. – Я думала, он пожилой, а он ведь не старше тебя!
– Хоуэллов много, – пояснил Генри устало. – Это Фредерик. Племянник главы корпорации.
– Точно так, – учтиво склонил голову молодой светловолосый мужчина. Тяжелые, будто сонные веки и упрямый подбородок выдавали его с головой – порода! – Фредерик Хоуэлл к вашим услугам. Сударыня, прошу извинить за опоздание. Вы не пострадали?
– Никоим образом, – и вновь принцесса заговорила этим невыносимо холодным тоном. – Но я попросила бы позаботиться о Генри Монтрозе, который пострадал, защищая меня.
– Мужество вашего провожатого будет вознаграждено, как должно, – заверил Фредерик. – А теперь не изволите ли проследовать с нами? Здесь не место для знатной девицы!
– Пожалуй, – согласилась девушка. А был ли у нее выбор? – Но я прошу все же…
– Хоуэллы не забывают своих обещаний, – склонил тот голову. – Идемте, сударыня, вас ждет карета. Монтроз, – произнес он совсем другим тоном, – завтра в полдень явитесь в обычное место для беседы. Тогда же решится вопрос о вашем гонораре. Вам ясно?
– Яснее некуда. – Генри поднялся с земли, покрутил запястьями. – Кто-нибудь может снять эту дрянь, или мне искать кузнеца?
Карета, уносящая Марию-Антонию, пропала в темноте, и взывать оставалось разве что к головешкам.
«Я выполнил задание, – на душе у Генри было изумительно гнусно. И пусто. – Выполнил так, что лучше не придумаешь. Но Тони… господи, Тони, я же ничего не успел ей сказать!»
19
Наутро он выглядел немногим лучше, чем накануне: заплывший глаз чуть приоткрылся, но зато синяк расцветился дивными красками. Все тело болело нестерпимо, а помыслить о том, чтобы взобраться на лошадь, было просто страшно.
Хорошо еще, запасливый братец прихватил для него смену одежды, он же сумел снять наручники: попытался бы кто-нибудь заковать в такую дрянь Свена Йоранссона-младшего! Во-первых, пришлось бы поискать такого размера кандалы, во-вторых, он снял бы их легким напряжением мускулов. Ну, конечно, если бы они не были обработаны магом или там тоувом – от подобных так просто не избавиться.
Генри думал о какой-то ерунде, чтобы не вспоминать о главном, и брат заметил его уныние.
– Ты чего? – спросил он с добродушной бесцеремонностью, какой отличались все Йоранссоны. – По девушке соскучился?
– Иди ты, – вяло огрызнулся Монтроз.
– Она славная, – сказал Свен серьезно. – И храбрая. Вроде мамаши нашей, только мамаша прямиком действует, а эта так… исподволь. Но оно, может, и лучше. Недаром же они так спелись-то, пока тебя не было!
– Ага, – невпопад
– Я тебя обожду во-он там, – понятливо кивнул тот. – Там какая-то харчевня за углом, заходи, как с делами разберешься.
Генри кивнул и двинулся дальше.
Привратники Хоуэллов его узнали даже в таком плачевном виде, приняли лошадь и сделали вид, будто не замечают, как он кривится, пытаясь вернуться с конской спины на твердую землю. Сломано у него вроде ничего не было, но отделали его все равно знатно. Умельцы чертовы, чтоб им старый шаман делакотов на удачу ворожил…
– Прошу, – солидный слуга распахнул перед ним дверь, и Генри шагнул через порог в сдержанно-богатый кабинет, где бывал уже не раз. С одним лишь отличием: прежде с ним встречался лишь один Хоуэлл.
– Вы вовремя, – кивнул представительный седеющий мужчина. Второй, точно такой же, улыбнулся.
Различить их неопытному наблюдателю было решительно невозможно, но глаза опытного рейнджера подмечали мелкие детали: у Рональда Хоуэлла лицо более живое, от этого и мимических морщин больше, но глаза – совершенно непроницаемые; у Ивэйна физиономия каменная, но зато взглядом он может сказать больше, чем словами. Прически пусть немного, но разнятся. Жесты, манеры – вроде бы один в один, но крохотные различия все-таки есть. Одинаковые костюмы, но носят их близнецы самую малость по-разному: сразу видно, что один больше привык восседать на всяческих собраниях или чем он там занимается, а второй изрядное время проводит на ногах, отсюда чуточку разные жесты, которыми, например, они поддергивают штанины брюк, усаживаясь…
Фредерика Хоуэлла отличить труда не составляло: хоть он и был копией папаши, но возраст-то не скроешь! А судя по тому, что парня оставили при разговоре, отец готовит его себе на смену, сообразил Генри. Стало быть, портить с ним отношения никак нельзя, старые Хоуэллы, может, проскрипят еще лет двадцать, а может, и нет, и тогда работать придется с Фредериком… «Если он захочет, а ты столько протянешь», – осадил себя Генри и поднял взгляд. Вздрогнул и тут же отвернулся: в кресле у окна сидела Мария-Антония, очень спокойная, прямая, и Генри не сразу ее узнал – на девушке было платье, какие носили нынче благородные девицы, а порядком отросшие волосы ее опытный парикмахер убрал в прическу. Девушка скользнула по Монтрозу взглядом и стала смотреть в сторону, будто ее крайне занимал вид за окном.
– Я не привык опаздывать, – сказал Генри. – Слушаю вас, господа. Или прикажете мне изложить все события по порядку?
– В этом нет особой нужды, – произнес Рональд Хоуэлл. – Вы присаживайтесь, Монтроз, вижу, вам досталось… Каюсь, нам было интересно посмотреть, как обернется дело, иначе наши люди встретили бы вас еще в Кармелле.
– Вот как… – Генри придвинул стул, сел. Подумал, бросил шляпу на стол. – То есть вам всё известно? И посылку мою вы получили?
– Верно, – кивнул тот. – Прекрасная работа, Монтроз. Вы справились лучше любого профессионала!