Настанет день
Шрифт:
— Его сердце отказало вчера в одиннадцать вечера. — Он наклонился над трибуной. — По распоряжению управления семьи обоих не получат компенсаций, причитающихся в случае потери кормильца, поскольку городские власти уже вынесли аналогичное решение по ряду подобных случаев…
Его на какое-то время заглушили недовольные «у-у», свист, грохот переворачиваемых стульев.
— …поскольку, — надрывался он, — поскольку… поскольку…
Нескольких человек затащили обратно на места. Постепенно все притихли.
— Поскольку, — повторил Марк Дентон, — город считает, что эти люди умерли не при исполнении.
— Как же они тогда заполучили этот чертов грипп, а? — крикнул Боб Реминг. — Подцепили от своих собак?
Дентон произнес:
— Власти ответят, что да. Собакам собачья смерть. Город считает, что грипп они подхватили случайно. Вот то, с чем нам приходится соглашаться.
Он сошел с трибуны, и тут в воздух взлетел стул. В считаные секунды началась потасовка. За ней — вторая. Перед самым носом у Дэнни тоже замахали руками, и он отступил назад. Зал наполнили вопли, здание словно сотрясалось от гнева и отчаяния.
— Вы разозлились? — крикнул Марк Дентон.
Дэнни заметил, что в толпу вклинился Кевин Макрей и разнял двух дерущихся, просто схватив их за волосы и сбив с ног.
— Разозлились? — снова крикнул Дентон. — Тогда вперед, дубасьте друг друга, черт побери.
Зал начал успокаиваться. Половина собравшихся уже вновь повернулась к сцене.
— Вот чего они от вас добиваются, — провозгласил Дентон. — Чтобы вы сами себя исколошматили до полусмерти. Валяйте. Мэр, губернатор, городской совет — они все над вами только посмеются.
Все снова уселись.
— Вы достаточно разозлились, чтобы наконец сделать что-нибудь? — спросил Марк Дентон.
Молчание.
— Ну? — крикнул Дентон.
— Да! — прокричал в ответ хор из тысячи голосов.
— Мы — профсоюз, ребята. А это означает, что мы собираемся вместе как единый орган, с единой целью. И мы потребуем соблюдения своих прав. Прав человека. Кто-нибудь из вас хочет это трусливо пересидеть? Тогда сидите, черт побери! А остальные — покажите мне, кто мы такие.
Они поднялись все как один, тысяча мужчин, кое-кто — с кровью на лице, а кто-то — со слезами ярости в глазах. И Дэнни тоже поднялся. Теперь он перестал быть Иудой.
В тот же вечер он отправился в Южный Бостон, к зданию 6-го участка, чтобы встретить отца после работы.
— Я выхожу из игры.
Коглин-старший помедлил на ступеньках:
— Из какой игры?
— Из всей этой затеи с профсоюзным «кротом», радикалами и прочим.
Отец спустился вниз и подошел к нему поближе.
— Эти радикалы могут к сорока годам сделать тебя капитаном, сынок.
— Все равно.
— Тебе все равно? — Отец улыбнулся, морща губы. — Если ты откажешься от этого шанса, тебе еще пять лет не выпадет возможность получить золотой значок. Если вообще выпадет.
Страх холодком разлился у Дэнни в груди, но он поглубже зарыл руки в карманы и помотал головой:
— Я не буду стучать на своих.
— Видишь ли, это подрывные элементы, Эйден. Подрывные элементы, которые действуют в нашем собственном управлении.
— Они всего лишь копы, па. Да и вообще, что ты за отец, раз посылаешь меня на такое дело? Никого другого не смог найти?
Лицо отца посерело.
— Такова цена.
Дэнни отмахнулся:
— Я иду домой, па.
— Твой дом здесь, Эйден.
Дэнни поднял глаза на здание из белого известняка с греческими колоннами. Он покачал головой:
— Здесь твойдом.
В эту ночь он подошел к двери Тессы. Негромко постучал, оглядываясь, нет ли кого-нибудь в коридоре. Она не открывала. Тогда он направился к себе, чувствуя себя ребенком, уносящим за пазухой краденую еду. Оказавшись у своей двери, он услышал, как она отпирает дверь.
Он повернулся и увидел, как она идет к нему по коридору, в пальто, наброшенном поверх сорочки, босая, на лице — тревога и любопытство. Когда она приблизилась, он попытался придумать, что сказать.
— Мне все хотелось поговорить, — произнес он.
Она смотрела на него большими темными глазами:
— Послушать про Старый Свет?
Он представил себе, как она лежала на полу гостиной Примо Альевери, представил ее смуглое нагое тело на белом мраморе. Стыдно, стыдно возбуждать похоть такими картинками.
— Нет, — ответил он. — Не про Старый Свет.
— Значит, про Новый?
Дэнни машинально открыл свою дверь. Это был рефлекторный жест, но тут он заглянул Тессе в глаза и увидел, что реакция была какой угодно, только не безразличной.
— Не хочешь зайти поговорить? — спросил он.
Она стояла в пальто, накинутом на старенькую белую сорочку, и долго смотрела на него. Под сорочкой угадывалось ее тело. Бисеринки пота поблескивали на смуглой коже в ложбинке между ключицами.
— Да, я хочу зайти, — ответила она.
Глава девятая
В самый-самый первый раз Лайла увидала Лютера на пикнике, дело было на окраине Минерва-парка, в поле на берегу реки Биг-Уолнат. Сперва решили составить компашку только из тех, кто работает на семью Бьюкенен, и собраться у них в поместье, в Колумбусе, когда сами Бьюкенены укатят в отпуск на залив Сагино. Но кто-то кому-то растрепал, а этот кто-то растрепал еще кому-то, и к тому времени, когда поздним утром этого жаркого августовского дня Лайла прибыла-таки на место, там полным ходом развлекалось уже человек шестьдесят, не меньше.