Настанет день
Шрифт:
— Известно, — ответил Дэнни.
— Его настоящее имя — Федерико Фикара, и, пока вы кувыркались с его женой, он изготавливал бомбы.
— Где? — спросил Дэнни.
— Прямо здесь. — Финч ткнул большим пальцем в сторону коридора.
Джон Гувер положил ладони на пряжку ремня.
— Я еще раз спрашиваю вас, полисмен, вы из тех, кто симпатизирует радикалам?
— Думаю, мой сын уже ответил на этот вопрос, — заметил Томас Коглин.
Джон Гувер покачал головой:
— Я этого не слышал, сэр.
Дэнни опустил на него взгляд. Кожа у этого типа была как плохо пропеченный хлеб, а зрачки — такие крошечные и темные, что казалось, изначально они предназначались не для человека, а совсем для другого существа.
— Я спрашиваю вас об этом, ибо сейчас мы закрываем дверь конюшни. После того как ее покинули лошади, смею вас уверить, но до того, как конюшня сгорит дотла. Что показала война? Что враг — не только в Германии. Враг приплыл на кораблях, воспользовался расхлябанной иммиграционной политикой, обустроился тут со всеми удобствами. Он читает проповеди шахтерам и фабричным, он притворяется другом трудящихся, заступником обездоленных. Но кто он такой на самом деле? На самом деле он обольститель, иноземная зараза, человек, нацеленный на разрушение нашей демократии. И его нужно уничтожить. — Гувер вытер шею платком; воротничок его потемнел от пота. — Поэтому я в третий раз задаю вам вопрос: вы — сторонник радикалов? А следовательно, сэр, вы — враг Дяди Сэма?
— Он что, серьезно? — произнес Дэнни.
— О да, — ответил Финч.
Дэнни проговорил:
— Вас зовут Джон, верно?
Толстяк небрежно кивнул.
— Вы воевали?
Гувер покачал своей большой головой:
— Не имел чести.
— Чести, — повторил Дэнни. — Ну, я тоже не имел этой чести, но только потому, что меня сочли незаменимым тружеником тыла. А у вас какое оправдание?
Гувер покраснел и убрал платок в карман.
— Существует много способов служить родной стране, мистер Коглин.
— Да, их много, — согласился Дэнни. — Я получил дырку в шее, когда нес свою службу. Так что если вы, Джон, еще раз усомнитесь в моем патриотизме, я попрошу отца подвинуться и выкину вас к чертям собачьим вот из этого окна.
Отец Дэнни приложил руку к сердцу и отступил от стекла.
Но Гувер глядел на Дэнни ясным взором, в котором читалась непотревоженная совесть. Стойкость мальчишки, играющего в войну. Мальчишки, который стал старше, но так и не повзрослел.
Финч кашлянул:
— Сейчас, господа, у нас на повестке дня бомбы. Может быть, вернемся к ним?
— Как вы узнали о моих отношениях с Тессой? — поинтересовался Дэнни. — Следили за мной?
Финч покачал головой:
— За ней. В последний раз ее и Федерико, ее мужа, видели в Орегоне десять месяцев назад. Они избили железнодорожного носильщика, который попытался заглянуть Тессе в чемодан. Соскочили с поезда на полном ходу. Но штука в том, что чемодан им пришлось оставить. Портлендская полиция встретила поезд. В чемодане нашли детонаторы, динамит, пару пистолетов. Полный набор анархиста. А бедняга носильщик умер от травм.
— Вы мне так и не ответили, — проговорил Дэнни.
— Примерно месяц назад мы набрели на их след здесь. В конце концов, тут же вотчина Галлеани. Мы узнали, что наша голубушка беременна. А потом разыгралась эта канитель с гриппом, нам волей-неволей пришлось поумерить активность. Вчера вечером один наш источник в анархистском подполье выдал адресок Тессы. Но ее, видимо, успели предупредить, потому что она улизнула еще до того, как мы сюда добрались. А с вами все было просто. Мы опросили жильцов здания, не вела ли себя Тесса в последнее время как-то подозрительно. Все до единого отвечали: «Ничего такого. Разве что спит с фараоном, который живет на пятом, но почему бы и нет?»
— Тесса — бомбистка? — Дэнни покачал головой. — В жизни не поверю.
— Нет? — произнес Финч. — Там, у нее в комнате, час назад Джон обнаружил в трещинах пола металлические опилки, а еще следы ожогов, которые могла вызвать только кислота. Хотите посмотреть? Они делают бомбы, полисмен Коглин. Точнее, уже сделали.
Дэнни подошел к окну и растворил его. Вдохнул холодный воздух, посмотрел вдаль, на портовые огни. Луиджи Галлеани — отец американского анархизма, открыто признающийся в том, что посвятил себя свержению федеральной власти. Назовите любой серьезный террористический акт за последние пять лет, и окажется, что он его организатор.
— Что касается вашей подружки, — проговорил Финч, — то ее действительно зовут Тесса, но это, судя по всему, единственная правда, которую вы о ней знаете. — Финч подошел к окну и встал рядом с Дэнни и его отцом. Извлек из кармана сложенный носовой платок, развернул. — Видите?
Дэнни вгляделся: белый порошок.
— Это гремучая ртуть. Выглядит как обычная соль, да? Но насыпьте ее на камень, ударьте по камню молотком, и от взрыва разлетится все — и молоток, и камень. И рука, скорее всего, тоже. Девица ваша родилась в Неаполе, звали ее тогда Тесса Вальпаро. Росла в трущобах, родители умерли от холеры, в двенадцать лет начала трудиться в публичном доме. В тринадцать убила клиента. Вскоре после этого сошлась с Федерико, и они приехали сюда.
— Где, — подхватил Гувер, — быстро свели знакомство с Галлеани. Они помогали ему планировать взрывы в Нью-Йорке и Чикаго, строили из себя радетелей всех бедных беззащитных рабочих, от Кейп-Кода до Сиэтла. Кроме того, трудились в позорной пропагандистской газетенке «Cronaca Sovversiva» . [44] Вам она знакома?
— Нельзя работать в Норт-Энде и ее не видеть, — ответил Дэнни. — Господи, да в нее даже рыбу заворачивают.
— И тем не менее она запрещена, — отметил Гувер.
44
«Подрывная хроника» ( ит.).
— Ну, запрещено распространять ее по почте, — уточнил Финч. — Собственно, это была моя инициатива. Я устраивал рейды по их редакциям. Два раза арестовывал самого Галлеани. Ручаюсь вам, я его депортирую из страны еще до конца года.
— Почему же вы его до сих пор не выслали?
— Закон пока, скажем так, дает поблажки подрывным элементам, — объяснил Гувер. — Пока.
Дэнни фыркнул:
— Юджин Дебс сидит в тюрьме за одну вшивую речь . [45]
45
Дебс Юджин(1855–1926) — американский профсоюзный активист, кандидат в президенты от Социалистической партии в 1904, 1908, 1912 годах, а также в 1920 году (уже после выхода из тюрьмы).