Настанет день
Шрифт:
Господи, но ведь Кэмми ему почти как сестра! Нет, не совсем. Да, в течение какого-то, совсем непродолжительного времени она доводилась ему сводной сестрой. У него были и другие сводные сестры, но сейчас он, как ни старался, не мог вспомнить ни имен их, ни даже внешности. Только Кэмми. Лишь она была частичкой его жизни.
— Я слишком оторвался от жизни, — сказал он вслух. — У меня галлюцинации начались.
«Вовсе нет, дубина, ты просто возбужден, как подросток, впервые увидевший голую женщину!»
А ведь правда! Причем настолько очевидная и простая, что Тай был потрясен. Да, разумеется, за время добровольного изгнания он познал других женщин. Причем множество. Мисси Грант продержалась дольше всех остальных, однако все эти женщины были лишь мимолетными эпизодами его жизни, ничего не значащими и навсегда стершимися из памяти.
Стоило же ему только подумать о Кэмми, как кровь его буквально вскипала. И почему он пригласил её остаться? Почему? Что это, каприз или безумие? Очередное помрачение рассудка? Нет, воистину он перестал отдавать себе отчет в своих поступках.
И что ему теперь делать с Кэмми?
Отставив в сторону недопитый стакан, Тай встал и принялся нервно мерить шагами гостиную. Затем перебрался в спальню. Там царил полный беспорядок. Полки были завалены вещами. Книгами, дискетами, компьютерными компакт-дисками, которым не хватило места в крохотной мансарде. Ни фотографий, ни чего-либо другого, что могло напоминать о его прошлой жизни, здесь не было. Не считая разве что керамической кружки с надписью «Джерри», памяти о его первом фильме. Теперь он держал в этой кружке карандаши и прочую мелочевку.
Тай подобрал с пола джинсы и отнес их на кухню, где стояла стиральная машина. Внезапно он почувствовал себя стесненным и мысленно выругался: черт его дернул пригласить к себе гостью. Да ещё на ночь глядя.
Но — какую гостью!
Представив себе широко расставленные, зеленовато-голубые глаза Кэмми, её пышные каштановые волосы, Тай тут же ощутил, что вновь возбуждается как мальчишка. Ну и ну! Кто бы мог в такое поверить?
Кэмми отомкнула багажник взятого напрокат «бьюика» и извлекла из него свою дорожную сумку. Она поставила машину на подъездной аллее перед его домом, в двух шагах от запертого двухместного гаража. Вместе с запахом воды с залива слабый ветерок доносил до неё аромат прелых листьев. Почему-то смесь этих запахов породила в голове Кэмми ощущение какого-то обновления. Всколыхнула новые светлые надежды.
И ещё надежду на чудо.
А на противоположной стороне улицы Оррен Вессон, затаившийся под тенью двух исполинских елей, опустил бинокль и удовлетворенно хмыкнул. Итак, Кэмми справилась со своей задачей. Добилась своего. Ей все же удалось втереться в доверие к Тайлеру Стоваллу-младшему, причем настолько, что он впустил её в дом. Что ж, тем лучше.
Усевшись в машину, он запустил двигатель и, немного проехав по улице, остановился напротив пансиона «Гусиный приют». Людей внутри было немного, но некоторые из посетителей, сидевших за столами, удостоили его мимолетными взглядами.
Опустив двадцатипятицентовую монету в прорезь телефона-автомата, Оррен набрал номер своего клиента, который давно уже знал наизусть.
— Дела у вашей тетушки идут на поправку, как я вам и говорил, — сказал он в трубку.
— Как, она нашла его? — в голосе Самуэля Стовалла прозвучал столь неподдельный восторг, что Оррен невольно усмехнулся.
— Да, и уговорила его предоставить ей ночлег. Занесла в дом свою дорожную сумку, а машину оставила перед домом.
Довольное фырканье, затем:
— Возвращайтесь, и я выплачу вам условленное вознаграждение. Вы его заработали.
Оррен пробормотал положенные слова благодарности. Путешествие это вовсе не было для него необходимым, но, коль скоро, за это неплохо платили, то почему бы и нет? Жаль только, погодка прохладная. Кто бы мог подумать, что апрель в Канаде — месяц зимний?
Ничего, через сутки он уже будет греться в Лос-Анджелесе.
Глава 7
Самуэль Стовалл вышагивал деловитой походкой человека, привыкшего ценить свое время и не умеющего опаздывать. Поступь для шестидесятилетнего мужчины была у него моложавая и уверенная. Что ж, на вид ему и в самом деле нельзя было дать больше пятидесяти, а некоторые считали даже, что он ещё моложе. К числу таких людей относились прежде всего те, которые помнили его сына, Тайлера Стовалла, пропавшего в возрасте двадцати шести лет.
Лишь близкие друзья и люди, близко знакомые с Таем и понимавшие, что за десять лет тот тоже должен был постареть, знали, каков на самом деле возраст Самуэля. Впрочем, его это нисколько не заботило. Желающим вовсе не возбранялось считать, что он открыл секрет вечной молодости.
Главное, энергии у него было, хоть отбавляй. И ещё одно неоценимое качество: Сэм всегда добивался того, чего хотел. Он не знал преград и шел напролом к поставленной цели.
Удовлетворенно хмыкнув, Сэм толкнул дверь кабинета Уильяма Ренквиста, своего личного и доверенного помощника. Сэм не стеснялся доверять ему весьма деликатные поручения, чем не раз ставил Уильяма в тупик, однако в итоге его верный Пятница успешно справлялся с поручениями любой сложности. Он с лихвой отрабатывал немалые деньги, которые охотно выплачивал ему Самуэль Стовалл.
— Ну что? — рявкнул Сэм, вместо приветствия.
— Вы оказались правы. Вессон неотступно следовал за ней, хотя она оказалась куда более шустрой, чем он ожидал. На следующее же утро после того, как вы дали ей адрес, улетела в Сиэтл. Там взяла напрокат машину и махнула в Канаду.
Сэм довольно хрюкнул и потер ладони.
— Она остановилась у него на ночлег!
— Как считаете, она позвонит оттуда?
— Кому, мне? — брови Сэма взлетели на лоб. — Вот уж — нет! Эта девица вбила себе в голову, что виновник смерти её матери — я. Нет уж, я последний человек на свете, кому она доверится.
Уильям согласно кивнул. Он был худощавый, лобастый и необычайно смекалистый. У Сэма он служил давно, в течение двух последних браков, и знал про Самуэля Стовалла больше кого бы то ни было. И преданность его основывалась не только на деньгах; в свое время Сэм Стовалл расплатился по долгам сестры Уильяма, которой кредиторы угрожали кровавой расправой.
Уильям изначально полагал, что Сэму не стоило прибегать к помощи Камиллы Меррил, и он не считал должным умалчивать о своем мнении. Теперь поэтому Сэм открыто торжествовал.