Наставник
Шрифт:
– Ого, крупная!
– Вот это трофей!
– Сейчас мамке сумку поймаем!
Я только глаза закатил. То есть, вариант, что сумка поймала их, даже не обсуждается?
Людей надо было припугнуть хорошо и решительно, что я и собирался сделать. Во-первых, я жалел молодую пантеру. Во-вторых, иначе от них не отвязаться, а это ставит под угрозу цель нашего путешествия.
Я несколько раз обмотал трос вокруг руки, обхватил крюк и начал плавать из стороны в сторону. Лодка дергалась, как ореховая скорлупка, случайно оказавшаяся в сильном течении. Визг пока стоял радостный. Они
Разогревшись, я начал плавать кругами. Лодка, соответственно, тоже кружилась, и теперь уже веселья не было. Люди и думать забыли о том, чтобы поймать меня, они едва удерживались на палубе. Я даже слышал заветное "помогите", но пока только от мальчика и женщины. Я хочу, чтобы запищал Санек - это ему не чужих самок клеить!
Периодически я заставлял суденышко черпать воду через борт. Пусть понервничают! Жаль, нельзя им серьезно навредить... Я был настолько зол, что, ни моргнув и глазом, сломал бы пару костей. Увы, это могло сорвать наше дальнейшее путешествие, поэтому я сдерживался.
Под конец вопили все четверо. Я довольно ухмыльнулся, перерубил канат и, в качестве завершающего аккорда, насадил лодку на острые камни. Пробоина получилась идеальная: требующая срочного возвращения в порт, но при этом не особо опасная.
Я подплыл к своей лодке и затаился на дне, прислушиваясь к дальнейшим разговорам. У тех четверых чуть ли не истерика. Лита подливает масла в огонь, рассказывая байки о духах реки. Вот это моя девочка...
Я невольно отметил, что после этой ночи мне почему-то хочется перед именем Литы все время добавлять "моя". Нет, все-таки я собственник... Если она об этом узнает, я могу лишиться хвоста самом унизительным способом, так что надо за собой следить.
Где-то через полчаса наши временные спутники повернули назад. Они до последнего надеялись, что им составят компанию, но капитан был непреклонен. Еще бы! Теперь он понял, что меня лучше не злить.
Еще через пятнадцать минут, когда я был уверен, что они достаточно далеко, я выбрался на палубу. Меня встретили аплодисменты от капитана, Литы и даже Тиа.
– Хорошо, - прокомментировал капитан.
– Я бы с тобой выпил, да ты не пьешь... Зря не пьешь, приучаться надо.
– Приму к сведению. Долго еще?
– Они нас чуть задержали, но до заката, думаю, успеем.
Я посмотрел вперед, на зеленую гладь реки. Три дня почти пролетели - быстрее, чем я предполагал. Но вот оставшиеся часы растянутся... Так всегда: последние минуты перед чем-то важным бесконечны. Это как ожидание чуда - или смерти.
Я не знал, что ждет меня впереди, что я смогу понять. Знал только, что это сродни смыслу жизни... Мало кто может представить, что значит жить без прошлого, без знаний о своем роде, без дома.
Как бы хорошо люди ко мне ни относились, я все равно бродяга, потому что их дом - это их дом. Мне нужен мой собственный, а с ним и осознание своей сущности. Я представить не мог, что буду делать, если окажется, что Островский ничего не знает, что доктор Стрелов унес эту тайну с собой в могилу.
Нет, глупости. Все будет хорошо. После этой встречи я точно смогу сказать, кто я такой и откуда пришел. Я так долго ждал...
***
В предзакатном полумраке капитан едва не пропустил деревянный причал, скрытый водной растительностью. Причал был сделан неумело, и притом недавно, так что я не сомневался, что это работа Островского.
– Идите, - капитан махнул рукой в сторону зарослей.
– Тут совсем недалеко, тропинка выведет. Я пока якорь брошу, надо подумать, где безопасней. Мы будем ночевать на лодке!
Я не спорил, их общество мне было не нужно; но Лита не была лишней. Я хотел, чтобы она осталась со мной сейчас.
Я шел первым, проверяя ближайшие деревья и кусты на наличие ядовитых гадов. Лита жалась к моей спине, и я чувствовал, что ей здесь тревожно - моя смотрительница побаивалась змей. Мягкая земля поглощала звук наших шагов, так что мы должны были стать нежданными гостями.
Тропинка вывела нас к неуклюжему, но мощному забору из кривых древесных стволов. Конечно, меня бы это строение не удержало, но местных хищников - легко. Пришлось искать ворота... Чтобы не показаться Островскому чудовищем, я убрал чешую с лица - пусть думает, что я просто человек, а потом мы все объясним.
Однако выяснилось, что маневр мой не только бесполезен, но и опасен - опрометчиво оставлять себя без защиты. Когда мы наконец нашли ворота, нас встретила... пуля. Прогремело два выстрела, один - в темноту, другой, более удачный, - мне в грудь. Очень гостеприимно!
– Ты в порядке?
– я полуобернулся к Лите.
– Угу, мимо прошло. Не стреляйте!
– крикнула она.
– Леонид Витальевич, мы по делу!
Ответа не последовало, но стрельба прекратилась. Перед нами был большой и крепкий дом, пусть и потрепанный временем. Окна были наглухо закрыты ставнями, я не видел за ними света, как не видел и хозяина дома. Пришлось довериться другим своим чувствам.
– Он возле среднего окна. Насторожен, но не напуган.
– Леонид Викторович, ну хватит уже, вы же взрослый человек! Уберите эту пукалку! Нельзя так гостей встречать! Я звонила вам, мы разговаривали, вас должны были предупредить...
– Лолита?
– из дома достался хриплый, усталый голос.
– А с тобой кто?
– А вы сами посмотрите! Друг!
Друг? Ну нет, после того, как мне выстрелили прямо в грудь, я максимум приятель!
Островский больше не стрелял. Скрипнула дверь, к нам с лаем кинулась собака - большая светлая дворняга. Как и многие животные, она не рискнула кидаться на меня, лаяла с почтительного расстояния, но довольно решительно. А пятью минутами позже появился ее хозяин.
От Литы, которая первая связалась с ним, я знал, что Островский не стар - ему около шестидесяти лет. Однако к нам направлялся высушенный, скрученный старик. В его фигуре еще можно было угадать следы былой силы и здоровья, но все это казалось бесконечно далеким и окончательно забытым. Волосы его почти полностью поседели, один глаз закрыла мутная пленка, второй подслеповато присматривался ко мне.
Когда старик наконец рассмотрел мое лицо, он отступил на шаг назад, уронил ружье.
– Володя...
– едва слышно прошептал он.
– Неужели... ты жив?