Наставник
Шрифт:
Я не стал исправлять его, промолчала и Лита. Мы позволили ему догадаться обо всем самому.
И он, конечно же, понял. Достаточно было посмотреть на броню, покрывавшую мое тело, на шипы, на мои ступни. В целом, строение скелета у меня вполне человеческое, и только ступни, как выразился Женька, "в стиле тираннозавра". Сходство и правда есть, только сомневаюсь, что у тираннозавра были перепонки между пальцами.
Островский побледнел еще больше, его загорелая кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Старик бы упал, но Лита успела
– Думаю, нам лучше пройти внутрь, - мягко предложила девушка.
– Темнеет! Кароль, пожалуйста, запри ворота, Петровича и компанию ждать не приходится.
Пока я выполнял поручение, они скрылись в доме. Да, хороший у дядьки забор, многое выдержит. По дороге к дому я обратил внимание на грядки с пробившимися ростками, на загон для животных... видимо, Островский обосновался здесь надолго.
В доме было светло - выяснилось, что здесь есть электричество, источником которого служил бензиновый аккумулятор. Островский, несколько успокоившийся, сидел в потертом кресле, Лита возилась с чайником.
– Значит, ты и есть тот самый Кароль, - старик окинул меня мрачным взглядом.
Я кивнул, присаживаясь на пол - мебель в доме была слишком ветхой для моего веса. Островский взял со стола очки и теперь разглядывал меня уже вооруженным глазом. Он не спешил начинать разговор, я тоже молчал. Честно говоря, мне было немного страшно наконец узнать правду.
Лита принесла из кухни поднос с чайником и двумя жестяными кружками, разлила чай. Девушке предстояло выполнять роль посредника, и она это знала.
– Леонид Витальевич, мы вас искали.
– Да уж догадываюсь, что не просто мимо проезжали и решили заглянуть! Вы от кого?
– Мы от себя. Кароль...
– Я хочу знать, кто я такой, - перебил я. Это было не совсем вежливо, но Лита не стала обижаться.
– В чем была суть проекта? Где доктор Стрелов нашел нас? Кто такие Ева и Эльза? От кого вы скрываетесь?
– Многовато вопросов для того, кого я сюда не звал.
Я глубоко вдохнул, чтобы успокоить зарождающееся раздражение. Его можно понять, он загнан в угол... Не нужно провоцировать ссору.
– Послушайте... Я не знаю, что вам пришлось пережить. Но я знаю, что было со мной... начиная с определенного момента. Я помню себя только с людьми, пойманным. До этого - пустота, - я невольно повысил голос, нахлынули почти забытые обиды и страхи.
– Вы знаете, что значит жить в пустоте? Это не "немного памяти". Это не "чуть-чуть воспоминаний". Это ничего. Обрывки, осколки прошлого, сны... Я не могу так, я хочу знать. Только вы можете хоть что-то сказать мне, потому что человек, который знал всю правду, уже мертв.
Островский смотрел на меня; я не отводил взгляд, потому мне нечего было стыдиться. Лита тоже молчала, свернувшись в большом плетеном кресле. Наконец старик откашлялся, покачал головой:
– Ну как же похож-то, а! Кто бы мог подумать? Я ведь никогда тебя не видел... На всех фотографиях, на которые мне позволил взглянуть Володя, ты был в чешуе. Кто бы мог подумать, что сходство так поразительно! И не только внешнее. Хорошо, я отвечу на твои вопросы. Не на все, ведь я и сам знаю не все, но из своих знаний я ничего не скрою. Потому что, в некотором смысле, я тоже виноват. Проект начался не с Володи, а с меня.
Он прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
– Расскажите нам все, по порядку, - попросила Лита.
– Не думайте о вопросах, просто... просто расскажите.
– Да, так, пожалуй, будет легче. А потом и вы мне кое-что расскажете, потому что я и предположить не мог, что вы сейчас вместе.
Эх, дедок, ты и сейчас предположить не можешь, насколько мы вместе.
Он сделал несколько глотков из жестяной кружки, задумался. Неужели нельзя быстрее? У меня уже хвост от волнения подрагивает! Так с остатками нервов попрощаться можно!
Островский прочистил горло и заговорил:
– Это началось около десяти лет назад. Я... я всегда был одержим океаном. Но не так, как моряки, я не хотел путешествовать или подчинять его. Я хотел узнать его тайны... У океана ведь очень много тайн!
Даже больше, чем думают люди.
– Я не просто мечтал - я был одержим этой идеей лет с пятнадцати. Я тогда жил у Черного моря, позже мои родители эмигрировали, и я оказался на берегу океана. Своей профессией я избрал конструирование глубоководных аппаратов - уникальных, моих собственных. Поначалу я тренировался, повторял чужие достижения, но это было необходимо, прежде чем я мог делать что-то самостоятельно.
По-моему, он перегружает меня ненужной информацией.
– С годами я преуспел. Я стал опускаться глубже, чем кто-либо, видел вещи, которые не видел никто до меня, сталкивался с существами, которые находятся за гранью человеческой фантазии. Но я не хотел привлекать к себе лишнего внимания, поэтому регистрировал лишь некоторые свои погружения. Я не исследовал подводных животных, мне это было просто неинтересно, меня увлекал сам процесс открытия новых территорий. Чем больше километров глубины я отвоевывал у океана, тем глубже хотел спуститься в будущем.
Типично для человека: не знает, когда остановиться.
– Постепенно мой интерес перешел на северные воды, покрытые льдом. Там до меня не работал никто! После долгих исследований я обнаружил глубочайшую впадину на малоисследованном участке океана. Это было идеально, потому что новый аппарат был готов к испытаниям. Первый раз он погружался без пилота, мы ориентировались лишь на показания датчиков. Там было так глубоко, что я думал, что мы достигнем центра планеты!
– старик неловко рассмеялся.
– Но мы достигли только дна... Фотографии, которые аппарат сделал на дне, изменили всю мою жизнь и стали началом твоей, Кароль.