Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12
Шрифт:
(3) Прообраз предвосхищает события в неявной и невербальной форме. Это отличает его от предсказательных элементов пророчества. Как типология, так и предсказательное пророчество указывают в будущее: прообраз делает это безмолвно (под видом личности, события или установления), а предсказание — вербально, с помощью слов. Типология и вербальные предсказания идут рука об руку, поскольку каждый прообраз обозначается в Писании с помощью определенного вербального индикатора.
(4) Типология предполагает усиление соответствия — образ всегда
(5) Прообраз — Божественное установление, предназначенное для того, чтобы предвосхитить образ. Этим он отличается от аналогии, которую многие современные критически настроенные ученые ошибочно называют типологией. В Писании есть множество аналогичных или схожих ситуаций, однако новозаветные писатели используют слово «прообраз» исключительно для обозначения тех исторических событий, которые, по Божьему определению, предвосхищают другие события, являющиеся их исполнением.
Исследуя исполнение ветхозаветных прообразов, в роли которых выступают люди, события или установления, новозаветные писатели не привносят в Ветхий Завет того, о чем он не говорит. Наоборот, они остаются верными Писанию, которое само дает указания относительно того, что следует считать прообразом. Новозаветные писатели просто констатируют факт прообразного исполнения того, на что ранее указывали ветхозаветные пророки. Так, Иоанн заявляет, что Моисей был прообразом Иисуса, и ссылается на Втор. 18:15–19, где говорится, что Мессия будет новым Моисеем (см. Ин. 1:21; 6:14). В Евр. 8:5, в свою очередь, говорится о типологической взаимосвязи земного и небесного святилища, которая обосновывается ссылкой на важный ветхозаветный указатель типологии святилища (Исх. 25:40).
Новозаветные писатели не приводят полного списка ветхозаветных прообразов, но показывают герменевтическую процедуру их выявления с помощью ветхозаветных указателей. Кроме того, Иисус и новозаветные писатели, находясь под вдохновением, указывают на те новозаветные события, которым Бог свыше предназначил быть прообразами последующих событий в плане спасения (например, разрушение Иерусалима — прообраз конца света [Мф. 24]).
Все писатели Нового Завета действуют в одних и тех же эсхатологических рамках, описывая природу типологического исполнения. Существуют три измерения эсхатологического исполнения ветхозаветных прообразов: (1) первичное исполнение во Христе при Его первом пришествии; (2) вытекающее из этого духовное исполнение в Церкви на корпоративном и индивидуальном уровне; (3) окончательное славное исполнение при Втором пришествии Христа и после этого. Так, например, Иисус — образ Израиля (Мф. 2:15); Церковь как Тело Христово — также «Израиль Божий» (Гал. 6:16), а апокалиптические 144 000 в конце времени — образ 12 колен Израиля (Откр. 7; 14:1–5; 15:1–4).
То, что можно сказать об исторической (или горизонтальной) типологии, верно и в отношении типологии, имеющей вертикальное измерение, а именно: типологии святилища. Можно выделить три аспекта единого эсхатологического исполнения типологии святилища. Так, Иисус является образом храма (Ин. 1:14; 2:21; Мф. 12:6); Церковь как Тело Его также суть храм Божий, причем как в корпоративном, так и в индивидуальном смысле (1 Кор. 3:16, 17; 2 Кор. 6:16); в Откровении также описывается апокалиптическая «скиния Бога», которая находится с людьми (Откр. 21:3). Однако в типологии святилища имеется дополнительный аспект: небесное святилище существовало до появления земного (Исх. 25:40; Евр. 8:5), и, таким образом, в типологии святилища присутствует вертикальное измерение, пронизывающее историю Ветхого и Нового Завета. Ветхозаветное земное святилище указывало вверх на небесный оригинал, а также вперед, на Христа, на Церковь и на апокалиптический храм.
Не всякой мельчайшей детали прообраза следует придавать значение. Так, в Ветхом Завете есть описание трех разных земных святилищ или храмов (скиния Моисея, храм Соломонов и эсхатологический храм, описанный в Иез. 40–48). Каждый из них имеет свои особенности в использованных строительных материалах, количестве священной утвари, размерах и т. д.), но основные параметры (количество отделений, виды священной утвари, пространственные пропорции, совершаемые в них религиозные обряды и их участники, священные дни и т. д.) одинаковы. Эти общие элементы соотносятся с основными контурами типологии святилища, обобщенными в Евр. 9:1–7.
в. Символика. Символ сам по себе — это не привязанное ко времени изображение истины. Так, агнец символизирует невинность, а рог — силу. Однако в Писании символы часто становятся основными элементами пророчеств и типологических звеньев. Например, агнец во святилище символизирует Христа, Агнца Божьего (Ин. 1:29); четыре рога и небольшой рог в Книге Даниила представляют собой конкретные политические или религиозно–политические власти (см. Библейская апокалиптика И. Д.).
Основные принципы истолкования символов Писания можно почерпнуть из самого Писания, изучая принципы использования в нем символики.
г. Притчи. Одна треть всего учения Иисуса, записанного в Евангелиях от Матфея, Марка и Луки, облечена в форму притчей (всего насчитывается около 40 разных притчей). Мы также находим притчи в Ветхом Завете, например, притчу Нафана о любимой овечке (2 Цар. 12:1–4) или притчу Исайи о винограднике (Ис. 5:1–7). Ветхозаветное слово машал, которое переводится как «притча», в Книге Притчей употребляется в значении «поговорка», «пословица», указывая, таким образом, что за притчами Иисуса стоит высшая Мудрость. Новозаветное слово, которое переводится как «притча» (греч. параболе) этимологически означает «ставить нечто наряду с чем–то другим» с целью сравнения.
Притчи бывают разных видов: пословицы или присказки («врач! исцели Самого Себя» [Лк. 4:23]), метафоры (слово как растение [Мф. 15:13]), образные изречения (притча о вине и мехах [Лк. 5:36–38]), сравнения или уподобления (притча о горчичном зерне [Мк. 4:30–32]), притчи–рассказы (о десяти девах [Мф. 25:1–13]; о добром самарянине [Лк. 10:29–37]) и притчи–аллегории (притча о сеятеле [Мк. 4:1–9, 13–20]). Все виды используемых Иисусом притчей, имеют между собой нечто общее: духовные истины Его Царства иллюстрируются примерами повседневной жизни.