Настоящая фантастика - 2009
Шрифт:
— «Пинк Флойд», — Ольша села за столик. — Семьдесят пятый год. «Wish you were here», самое начало.
Енот завороженно внимая магическому действу английской четверки, скорбящей по Сиду Баррету, опустился на стул.
Пришел Сеня с заказом.
— В их мире подобная музыка в большом почете, — пояснил он Ольше. — Кстати, может, ты не знаешь: Енот слышит гораздо лучше нас с тобой. И в более широком спектре.
Ольша глядела ему в очки.
— А у вас что в почете?
Сеня усмехнулся:
— Все
«„Перпл“ и „Металлику“ только ленивый не любит», — подумала Ольша и покосилась на Енота — тот даже дышать перестал.
— Надо будет подарить ему компакт, — решила она. — Хотя, найдете ли на чем прослушать?
Сеня покачал головой:
— Не стоит… В архиве наверняка есть.
Ольша глянула на него с уважением. Если архив инопланетной разведки содержит «Флойд», «Перпл» и «Криденс», значит они не просто балбесы с рефлексами зеленых беретов. Значит они готовы не просто размахивать скальпелем, но и попытаться понять нас. Понять!
Потому что резать может и обезьяна, а понять — лишь Человек.
Но разве может Человек убить другого человека, даже если тот — негодяй? Кто ответит? Кто вразумит?
Ольша сжала кулаки. Эти двое и, наверное, их соотечественники на двух планетах решили вопрос в пользу скальпеля, раз и навсегда. Ольша еще не решила — для себя. И еще она радовалась, что оказалась среди тех, кого хирурги пытаются понять, а не сразу из винчестера…
Значит, операция имеет шанс пройти успешно.
Полдень лежал на остроконечных маковках кипарисов. Очень не хотелось из прохлады подвальчика выходить на душную свободу летнего дня. Однако Сеня с Енотом неумолимо влекли к известной лишь им цели.
Народу на набережной поубавилось. В тень, наверное, попрятались, в кофейни. Лишь фотографы стоически торчали под своими цветастыми зонтиками, терпеливые, словно пауки в сетях. Каждый норовил нацелиться в Ольшу заморским объективом.
Прошли мимо художников; Завгороднего Ольша увидела только после того, как Сеня легонько двинул ее локтем.
— Гляди! Он?
— Он…
«Будто и сам не знаешь…» — подумала.
— Подойди, поздоровайся, — велел Сеня. — Поговори. Хотя бы полминуты.
Ольша на миг растерялась. Сеня и Енот шмыгнули в стороны, будто в воздухе растаяли.
Завгородний фланировал чуть впереди двоих громил. Ни шагу он не ступал без охраны — Ольша еще в Коблево это заметила.
Ну что же, задержать, так задержать. Вскинула голову, заставила себя улыбнуться, хотя и без особого энтузиазма.
Завгородний ее узнал, расцвел, руки растопырил, даже его бульдоги от неожиданности дернулись.
— Ба!
— Здравствуй, Боря!
Ольша говорила нараспев, чтоб потянуть время.
Завгородний продолжал цвести:
— Ты какими судьбами в Ялте?
Ольша неопределенно пожала плечами:
— Да вот, занесло… Ветер попутный.
Завгородний оценивающе взглянул на ее наряд. Несмотря на некоторую эфемерность (летний ведь), он стоил Сене немереных баксов в валютном отделе гостиничного шопа. Ольша выглядела как удравшая из дому дочь миллиардера, прихватившая с собой кредитную карточку папаши.
Краем глаза Ольша заметила, что Сеня и Енот положили двоих телохранителей, следовавших несколько в отдалении. Как Римас с напарником кладут еще двоих совсем уж в отдалении, не заметил бы с ее места и Аргус, даже будь у него подзорная труба: дело происходило за углом, на Черноморском переулке, выходящем на набережную.
— Может… — начал было Завгородний, но тут громилы за его спиной рухнули навзничь, не издав ни звука, а их босса аккуратно взяли под локотки возникшие прямо из асфальта Паха с Хасаном.
Упаковали его в секунду.
Тут на грех себе показались двое полицейских. Оба растерянно потянулись за оружием.
Хасан покрепче ухватил Завгороднего и повел его в сторону, Паха мрачно достал винчестер.
«Пок!» — так говорило его ружье, когда Паха не хотел никого пугать, а старался, напротив, действовать потише и по возможности незаметнее.
Пистолет одного полиса вышибло из рук; второй, повинуясь жесту Пахи, сам бросил свой на землю.
Из переулка задним ходом вынырнула машина; Хасан втолкнул Завгороднего в салон и нырнул следом. За рулем сидел, вроде бы, Римас.
Ольшу дернули за руку — это оказался Сеня.
— Шевелись!
Прямо на набережной стояла еще машина. Ее появление Ольша прозевала напрочь. Енот держал ногу на акселераторе и рванул с места, едва Сеня захлопнул дверцу. Дороги Енот не разбирал: набережная, лавочка, клумба, кусты — все ныряло под капот, под днище. Потом колеса коснулись асфальта; Ольша отстраненно глядела в окно. Улица Екатерининская, памятник Лесе Украинке, дом-музей с шикарным резным балконом… Леся осталась слева. Улица Кирова, поворот.
— Цвет! — нервно напомнил Сеня. Енот кивнул.
Капот, до сих пор отчетливо белевший за лобовым стеклом, вдруг налился красным, словно застеснялся. Енот обращался с компом со сверхъестественной скоростью.
Минут сорок они катались по городу без определенной системы. «Наверное, обрубают хвосты», — решила Ольша. О Пахе спрашивать она не стала. Уж этому уйти от полиции проще простого: свернул за угол, обернулся собакой, скажем, или стаей воробьев, и тю-тю. Или того проще — в воду, и поминай как звали. Дышать ему, вроде бы, не обязательно.