Настоящая фантастика – 2010
Шрифт:
Братья Хук и Ром, размахивая боевыми палицами, бросились было на пришельцев, но, не добыв ни единого зворга, рухнули, с головы до ног утыканные их оперенными копьями.
Тогда Аск велел родовичам укрыться в спальной пещере. Расчет его был таким: когда зворги поднимутся по склону и полезут в тесный пещерный зев, он станет ловить их взгляды, встречая «гостей» Словами Власти. И так обратит охотников в добычу.
Но хитрые зворги не думали лезть в пещеру. Они расположились у невысокого подножия горы, напротив входа, и стали терпеливо ждать…
Когда вслед за мясом у венов иссякла вода, Аск решился. Выбрав подходящий момент — зворги как раз были заняты дележкой раковин, — он шагнул из пещерной тьмы на свет и, собрав взгляды как можно большего числа врагов, поднявших к нему испуганные лица, запел Слова Власти. «Бегом воды, грузом земли и пляской огня…» — успел произнести Аск, когда первое летающее копье вонзилось ему в самое основание шеи. Он с рычанием вырвал короткое оперенное древко и, захлебываясь кровью, попытался допеть Слова. Но еще три или больше зворгских копий ударили его в грудь, живот и голову; в глазах у Аска потемнело, и дальше он уже не помнил ничего…
Ева почти вбежала в кабинет Агинского, но, увидев профессора, смешалась, не зная, с чего начать.
— Здравствуй, Ева, — поприветствовал ее профессор. — У тебя сегодня взволнованный вид. Что-то случилось?
— Здравствуйте, про… Виктор. Н-нет, ничего… Знаете, я зашла сейчас проведать нашего Адама, и…
— Как он? Не хандрит?
— Непохоже, чтобы хандрил. Скажите, Виктор, вот вы вчера объясняли, что люди и неандертальцы принадлежат к двум разным видам, так?
— Верно, — кивнул Виктор.
— Но раз виды разные, то возможность скрещивания между ними исключалась. А значит, не возникало, не могло возникать и… межвидового влечения. Я права? Ну, к примеру, орангутанг не станет же домогаться самки шимпанзе.
— Ты задала интересный вопрос, — обрадовался ученый. — Очень интересный! Я как раз недавно завершил одно исследование, и тебе наверняка будет любопытно послушать. Садись.
— Ну так вот, — продолжил Агинский, — тебе, как будущему криптобиологу, должно быть известно, что по общему правилу между генофондами разных видов не может быть генетического обмена.
— Об этом я и говорю, — согласилась ассистентка.
— Но из каждого правила имеются исключения. Так, львы и тигры, например, могут иметь гибридное потомство: от связи льва с тигрицей родится лигр, а если наоборот, то есть от тигра и львицы, тогда — тигран. Однако мои исследования показали, что геном неандертальца обладал столь могучей доминирующей силой, что, если подобные межвидовые связи и имели место, гибридизации не происходило. То есть от сожительства неандертальцев и кроманьонцев могли рождаться только неандертальцы. И уж во всяком случае, когда самцом выступал неандерталец.
— Почему же тогда они нас не ассимилировали? — удивилась Ева. — За десять-то тысяч лет.
— Загадка, — согласился Виктор. — Возможно, дело как раз в пресловутых лобных долях? Но тут напрашивается другой вывод: поскольку в результате выжил наш вид — вид гомо сапиенс, и при этом наши предки никоим образом не могли ассимилировать неандертальцев, значит, последние подверглись тотальному истреблению.
— Ой! Прямо геноцид какой-то.
— Ну-ну, — усмехнулся Агинский, — геноцид, растянутый на десять тысячелетий, правильнее именовать вытеснением одного вида другим. Гораздо большей загадкой тут для меня представляется вот что: каким образом палеоантропам удалось продержаться так долго, удивительно долго — почти десять тысяч лет? Наверняка конкурентная борьба между нашими видами шла нешуточная, жестокая… м-да… сильно подозреваю, что неандертальцы владели неким секретом выживания. Увы, разгадать его мне пока не удается. И еще: если они сумели на протяжении столь длительного временного периода успешно конкурировать с кроманьонцами, почему же тогда они все-таки вымерли? Причем, в палеоисторическом смысле, довольно быстро, почти мгновенно. Сам я склоняюсь к мысли, что непосредственной причиной их исчезновения с планеты могла послужить какая-нибудь болезнь, нечто вроде «коровьего бешенства», вызывающего губчатое поражение мозга. Неандертальцы, впрочем, как и наши предки-кроманьонцы, были каннибалами, сейчас это уже точно установлено. Однако согласно последним археологическим исследованиям палеоантропы имели привычку пожирать не только врагов, но и собственных сородичей. А это обстоятельство способно сделать фатальной любую эпидемию… Вот так-то вот. Из этого, помимо всего прочего, следует, что в основании многих наших этических табу лежит не мораль и не нравственность, а инстинктивное стремление к выживанию вида. Каннибализм опасен для племени, а потому аморален. Или взять, к примеру, инцест. Однако что-то я отвлекся. Ты ведь не за этим пришла. Кстати, Ева, а почему тебя вдруг заинтересовала проблема межвидового скрещивания?
— Дело в том, что, увидев меня сегодня, Адам возбудился…
— То есть? Повел себя чересчур возбужденно?
— Н-нет, — смущенно уточнила девушка, — при виде меня у него произошла эрекция.
— Любопы-ытно, — протянул ученый. — Что ж, пойдем, взглянем на твоего ископаемого кавалера.
Когда они зашли в лабораторию, неандерталец сидел в глубине своего вольера и флегматично перебирал пластиковые фигуры, кучей набросанные перед ним. На профессора и ассистентку он даже не взглянул. Ева не впервые обратила внимание, сколь все-таки внешний облик Адама рознится от человеческого: массивный, далеко выступающий нос с горбинкой, вкупе со скошенными лбом и подбородком, придавали ему явное сходство с птицей семейства грифовых.
— Ты зачем, шалопай этакий, Еву напутал? — шутливо напустился на него Виктор, обращаясь скорее к ассистентке, нежели к клону. — Девушка еще замужем не была, а ты… Что, скучно тебе? Руки не к чему приложить? Так я тебе сейчас обеспечу объем работ.
Адам поднял голову и, коротко взглянув на Агинского, произнес:
— Хеди х-хеперр… фр-р-рид.
— Ва-ау!! — воскликнул Виктор. — Невероятно! Адам заговорил!! Да еще на неизвестном наречии! Ева, ты тоже слышала это, да?! Однако, стоп…
Профессор вдруг умолк, растерянно хлопая глазами.
— Я тоже слышала… — подтвердила ассистентка.
— Постой, постой, — поднял руку ученый, — …но такого не может быть!
— Почему?
— Такое просто невозможно…
— Но почему же? — переспросила Ева.
— Да потому, что он клон! — раздраженно пояснил Агинский. — Адам новорожденный в нашем мире. Я создал его, добыв генетический материал из того немногого, что сохранилось от некоего палеоантропа, останки которого тринадцать лет тому назад нашли в Испании, при раскопках пещеры в районе Гибралтара. И тот палеоантроп двадцать восемь тысяч лет как умер. Понимаешь? Я лишь использовал генетический материал, полученный из его костей. То есть я создал, а не воссоздал Адама. У него не может быть памяти о чем-либо, предшествующем моменту создания! Разве не ясно? Он никогда не знал никого из своих соплеменников-неандертальцев, а следовательно, не может владеть неандертальским языком, даже если таковой и существовал…
— Я поняла, — прошептала девушка.
— Гм… Впрочем, возможно, это лишь имитация речи, так сказать, «младенческая» попытка…
— Знаете, Виктор, — взволнованно перебила его Ева, — может, я излишне впечатлительна, но…
— Что «но»?
— Мне кажется, я поняла, что он только что сказал… — почти жалобно пробормотала девушка.
— …Нет, впечатлительность здесь ни при чем, — после минутной паузы задумчиво произнес ученый. — У меня тоже возникло странное сходное чувство… чувство понимания. Но я списал это на свой хронический недосып… А что он, по-твоему, произнес?