Настоящая крепость

Вебер Дэвид Марк

– Внутри нас есть машины?
– Шарлиэн знала, что ее немного потрясла эта идея, но это было достаточно справедливо. Она была потрясена. И даже не совсем немного, если она собиралась быть откровенной.

– Да. Но они такие крошечные, что никто никогда не поймет, что они там были, - поспешно заверил ее Мерлин.
– И они никоим образом не причинят вреда ни тебе, ни кому-либо еще!

– Должен ли я предположить из того, что ты только что сказал, что ты поместил эти... машины внутрь нас обоих?
– спросил Кэйлеб, и в этом вопросе была слабая, но неоспоримая суровость.

– Да, - снова сказал Мерлин и расправил плечи.
–

Ты и твой отец оба отправлялись на войну, Кэйлеб, и вы оба были мне нужны.
– Его лицо посуровело, а голос стал резче, тверже.
– Я все равно потерял твоего отца, - проскрежетал он, даже сейчас не в состоянии полностью простить себя за это, - и не планирую терять тебя тоже. Конечно, я ничему не могу помешать! Поэтому ввел тебе стандартную нанотехнологию Федерации, когда ты спал. И сделал то же самое с Шарлиэн после того, как она приехала в Теллесберг. И, - он снова пожал плечами, - если сейчас самое время признаться, полагаю, я должен признать, что сделал это для Мейкела, Доминика и... некоторых других тоже.

– Но... почему?
– спросила Шарлиэн.

– Потому что это убережет вас от болезней.

– От каких болезней?
– спросил Кэйлеб.

– От чего угодно, - просто ответил Мерлин.

– Что?
– Шарлиэн снова моргнула, глядя на него. Конечно, он не имел в виду...

– От чего угодно, - повторил Мерлин.
– У вас больше никогда не будет ни рака, ни пневмонии, ни даже простуды. И если вас ранят, это поможет вам быстрее выздороветь. На самом деле, намного быстрее. Фактически, это была одна из причин, по которой я долго не решался вводить их. Если целитель случайно заметит, как быстро один из вас восстанавливается после пореза или перелома кости, это может привести к... вопросам.

– Подожди минутку, - сказал Кэйлеб.
– Просто подожди минутку. Ты хочешь сказать, что никто из нас больше никогда не заболеет? Никогда?

– Вот именно.
– Мерлин снова вздохнул.
– У меня нет лекарств против старения, чтобы сдерживать его, даже если бы мы вообще осмелились использовать их, но это, по крайней мере, я мог сделать. И вы оба слишком важны для того, чего мы пытаемся достичь, чтобы я этого не сделал.
– Он покачал головой, и выражение его лица все еще было жестким, как будто что-то выкованное из старого железа.
– Я не могу уберечь тебя или Шарли от несчастного случая, Кэйлеб, и у нас уже было достаточно доказательств тому, не могу гарантировать, что тебя не убьют в какой-нибудь глупой битве. Но будь я проклят, если потеряю кого-нибудь из вас за минуту до того, как мне придется заняться чем-то таким глупым, как чертов микроб!

Шарлиэн почувствовала, как выражение ее собственного лица смягчилось, когда она распознала грубую, искреннюю эмоцию, стоящую за этим ответом. Она все еще не была до конца уверена, что такое "микроб", хотя думала, что у нее есть довольно хорошая идея. Но на самом деле дело было не в этом, и она это знала. Нет, дело в том, что Мерлин Этроуз также все еще был Нимуэ Элбан, и что Нимуэ потеряла всю свою вселенную девятьсот лет назад. Точно так же, как Мерлин Этроуз знал, что он потеряет всю свою вселенную - или, по крайней мере, всех людей в ней, которые имели для него значение. Она и раньше пыталась (и, как она знала, безуспешно) представить, на что это должно быть похоже, каково это должно быть для того, кто так явно и глубоко любил друзей, которых он знал, что все они в конечном счете умрут и оставят его позади. Теперь, когда она смотрела в эти

сапфировые глаза - и, черт возьми, это были глаза, а не кусочки стекла, металла и "технологии"!
– Она знала, что, как бы ни были важны она и Кэйлеб для великой задачи Мерлина здесь, на Сэйфхолде, это была только часть - и не самая большая - его истинной мотивации.

Тишина повисла в погребенной глубоко "пещере Нимуэ", а затем Шарлиэн Армак протянула руку. Она нежно коснулась предплечья ПИКА, в котором жила ее подруга. И улыбнулась.

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я укажу, что здесь просто немного прохладно - даже для чисхолмской девушки - чтобы раздеваться, доктор.

– О, в этом нет необходимости, - заверил ее Мерлин с ответной улыбкой, его голубые глаза смягчились, когда он осознал преднамеренную смену темы. Или, по крайней мере, акцента. Он на мгновение легонько положил ладонь на ее тонкую кисть на своей руке, затем махнул той же рукой в сторону ожидающего диагностического сидения.
– Просто ложитесь на кушетку, вот здесь. Оттуда Сова разберется со всем.

Шарлиэн опять посмотрела на приподнятое сидение, пожала плечами и снова протянула ту же руку. Она взялась за его руку, взобралась на табурет рядом с сидением и села. Поверхность кушетки для осмотра двигалась под ней, приспосабливаясь к форме ее тела, но это она восприняла спокойно. В конце концов, она уже испытывала то же самое ощущение с летным креслом разведывательного скиммера.

– Значит, я просто ложусь здесь? И это все?

– Это все, - подтвердил Мерлин.

Она смотрела на него, наверное, еще две секунды, затем глубоко вздохнула и откинулась на спинку кушетки.

– Просто продолжайте и расслабьтесь, - подбодрил ее Мерлин, и ее брови поднялись, когда голос сейджина изменился. Его глубокий, мужской тембр стал выше, переходя в хриплое контральто, которого Шарлиэн никогда раньше не слышала. Каким-то образом он оставался узнаваемым голосом Мерлина, но императрица внезапно осознала, что на самом деле она впервые слышит Нимуэ Элбан, а не Мерлина Этроуза.

Она повернула голову, глядя на него, и он улыбнулся. Это была нежная, странно грустная улыбка, и она склонила голову набок, вопросительно глядя на него.

– Я давно не был Нимуэ, Шарлиэн, - сказало это контральто, - и мне пришло в голову, что при данных обстоятельствах тебе может быть немного комфортнее с ней, чем с Мерлином. Кроме того, ты здесь ради того, что Нимуэ всегда хотела испытать. Дети - младенцы... Они не были чем-то, что ответственные люди приносили в мир, когда она была жива. В любом случае, не тогда, когда все знали, что Гбаба собирались убить нас всех.

Шарлиэн протянула руку и снова нежно положила ладонь на предплечье Мерлина/Нимуэ, когда узнала печаль, скрывающуюся за этой улыбкой.

– Я всегда знала, что у меня никогда не будет ребенка, - тихо сказала Нимуэ из-за лица и усов Мерлина. Это была самая странная вещь, которую Шарлиэн когда-либо видела, но в то же время в ней была странная, совершенная "правильность".

– Знала, что это было то, что никогда не могло случиться со мной. Но я никогда не осознавала, никогда не представляла, что буду стоять здесь сегодня, наблюдая за кем-то, кто собирается стать матерью.
– Нимуэ грустно рассмеялась.
– Это иронично, не так ли? Я всегда ожидала, что умру молодой. Теперь мне девятьсот лет, и - кто знает?
– Я могла бы пробыть здесь еще девятьсот лет. И у меня все равно никогда не будет собственного ребенка.