Настоящая леди (Тайный дневник)
Шрифт:
На секунду она подумала, не обезумел ли он окончательно, но ей следовало бы знать, что разум ему никогда не изменяет.
Ее нижние юбки, шурша, упали на пол, и она поняла, что он их развязал.
Она сгорала от стыда из-за того, что оказалась в таком унизительном положении. Ее шерстяная юбка неудержимо скользила вниз, и Мэри попыталась подхватить ее, хотя это уже ничего не меняло. Просто – жест отчаяния.
Себастьян не обратил на это ни малейшего внимания, продолжая ее ласкать.
Разъярившись, Джиневра
– Ну и язычок! – выдохнул он у ее шеи. – Ты меня поражаешь, Джиневра Мэри.
Значит он понял, что эта дурочка вернулась. Мэри боялась, что он воспользуется этим так же бесцеремонно, как он пользовался преимуществами, которые давала ему его сила.
Он поднял ногу и согнул колено, так что она скользнула ему на бедро. Его голос и руки стали ласково настойчивыми.
– Двигайся вместе со мной.
Похоже, он прекрасно оценивал ее ощущения, опыта ему было не занимать: он заставил ее двигаться до тех пор, пока прикосновения к его ноге не вызвали во всем ее теле сладкий трепет. И это в ее теле, в теле невозмутимой и респектабельной экономки леди Валери.
Мэри стиснула зубы. А он поглаживал ее бережно, нежно, словно она представляла собой хрупкую драгоценную статуэтку. Нет, она не будет умолять его о пощаде, что бы он ни делал. И она ни за что не даст воли тем вскрикам, что так и рвались из ее горла. Она привстала на цыпочки, пытаясь уйти от этой близости, но где-то там внутри нее зародилась томительная тяжесть.
– Тебе это нравится, я знаю. – Он имел наглость комментировать ее реакцию! Его пальцы нырнули в треугольник туго закрученных волос.
– А так тебе понравится?
И он нажал сильнее. Она вскрикнула.
– Что, чересчур? – он ослабил давление.
Это мало что изменило. Она уперлась лбом ему в плечо, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Он заставлял ее скользить, пока у нее не начали подкашиваться ноги и ее тело не обмякло бессильно у него на бедре. Эти новые ощущения были для нее слишком острыми. Он не позволял ей отступить, не давал и секунды передохнуть, и теперь… ее пальцы скользили по стене, пытаясь ухватиться за что-то там, где ничего не было. Ее тело сотрясали волны экстаза.
Он рассмеялся, торжествуя. Наконец ему удалось разбудить ее такую откровенную чувственность. Подхватив ее на руки, он нежно стиснул зубами кожу у основания ее шеи.
Мэри резко втянула в себя воздух, пытаясь убедить себя в том, что снедающее ее бурное чувство – это гнев.
– Отпустишь ты меня, чудовище?!
Это был не вопрос, это было требование. Но он предпочел истолковать эти слова как вопрос.
– Конечно, отпущу, когда кончу. А я пока не кончил.
Что это должно было означать? Неужели он намерен и дальше унижать ее? Или он намерен овладеть ею, словно шестнадцатилетней дурочкой? Однако деваться
Его руки, казалось, находили самые уязвимые места ее тела, заставляя ее трепетать и содрогаться.
Боль и наслаждение. Досада и страсть. Ярость и подчинение. Боже, как ему удавалось вызывать в ней такие противоречивые чувства? Где ее здравый смысл и самоуважение? Как она его ненавидит!
– Тебе нравится меня унижать, да? – спросила она дрожащим голосом.
– Неужели ты сейчас испытываешь унижение? – Его полураскрытые губы оставляли влажный след на коже, которую никто не видел с тех пор, как она перестала быть младенцем. – По вкусу не скажешь. Я бы определил это скорее как желание, Джиневра Мэри, причем неистовое желание. Согласна?
– Я ненавижу тебя, – отвечала она, и ее ответ был искренним.
Однако он не отступался.
– Но ты хочешь меня? Я стою перед тобою на коленях, моля о крохе снисхождения. Ты же видишь. А хочешь почувствовать?
Пока он не произносил этих слов, она старалась не думать о том, что происходит. Он действительно стоял рядом с ней на коленях, словно проситель. С чего бы это? Зачем такому человеку, как он, так непонятно вести себя? Чего он надеется добиться столь странной игрой?
И что она боится потерять?
Только невинность. Нет, что всего хуже, остатки холодной отстраненности.
– Джиневра Мэри, – прошептал он. – Откликнись! Скажи мне, как ты жаждешь моего прикосновения.
– Нисколько!
– Лжешь!
Конечно, она лжет. Разве возможно сохранить отстраненность и хладнокровие, когда его руки продолжают так ласкать ее?
Мэри вся таяла. Ей казалось, что этого не выдержать. Невыносимо было ощущать, что ее тело не желает больше повиноваться приказам разума.
Себастьян продолжал эту обольстительную игру, чередуя прикосновения и поцелуи. Вскоре она уже не смогла сопротивляться настойчивым прикосновениям его пальцев. Он поглаживал нежную кожу, понуждая ее раздвинуть ноги.
Мэри закрыла глаза, надеясь, что хоть это поможет ей взять себя в руки, но ничего не вышло – ее ощущения стали только еще более острыми. Она невольно открылась навстречу его ласкам, одновременно испытывая ужас и страсть столь сильные, что от них сотрясалось все ее тело.
Прикосновение. Его прикосновение. Настоящий пир прикосновений для изголодавшейся женщины. Еще немного, и страсть испепелит ее.
Мэри необходимо было овладеть собой, чтобы спасти свою жизнь. Но Джиневра насмешливо откликнулась: «Поздно! Ты уже больше никогда в жизни не будешь принадлежать себе».
– Ради Бога! – у нее уже не осталось ни капли гордости. Голос ее задрожал. Перед глазами все плыло. – Не надо! Не делай этого! Ты причиняешь мне невыносимые страдания.
Его рука замерла.