Настоящая леди
Шрифт:
— Понятно. — Она не уследила за логикой незнакомца, но в такой момент ей вообще было трудно о чем-либо думать. — Прошу вас передать мою благодарность вашему отцу. И скорейшего ему выздоровления!
— Мой отец умирает, мисс Карр.
Марианн изумленно посмотрела на Райфа, у которого, ни один мускул не дрогнул. Она растерялась, не зная, как себя вести в такой ситуации. Ее невольно выручил Том Блекторн.
— Райф! Что же ты мне раньше об этом не сказал! — воскликнул он. — А я ведь и не знал ничего! Ужасно! А когда-то ведь мы все были хорошими друзьями — твой отец, отец Анни и я. Этакие три
Наступила тишина, и Марианн показалось, что Стид проигнорирует слова Тома, потому что неотрывно смотрел на нее. Неожиданно Райф все-таки перевел взгляд на Тома, и она вздохнула с облегчением.
— Я так и предполагал, — холодно ответил он. «Что за неприятный человек!» — промелькнуло у нее в голове.
Марианн не могла поверить, что можно прийти на похороны и так сухо, без всякого сочувствия разговаривать с человеком, который только что потерял родителей. Выпрямившись, чтобы хоть немного уменьшить разницу в росте с высоченным Стидом, она решительно с ним попрощалась.
— Простите меня, мистер Стид, но я должна пообщаться и с другими гостями, — сказала Марианн, добавив по себя: «Которые, в отличие от вас, милые и приятные люди». — Дядя Том, с вами я не прощаюсь. Мы еще встретимся после приема, как и договаривались.
Для нее Том Блекторн и его жена Джиллиан всегда были родными людьми, а к их двум сыновьям и двум дочерям Марианн относилась как к своим кузенам. И очень дорожила их дружбой, хотя все уже жили в разных уголках Англии.
Как и собиралась, Марианн обошла всех гостей, а затем присоединилась к Блекторнам, чтобы хоть немного передохнуть среди близких друзей. Но и в их компании ей не удалось избавиться от странного ощущения, что Райф Стид не сводит с нее своих голубых глаз. Она спиной чувствовала его взгляд. Мужчина стоял на том же самом месте, где она разговаривала с ним, но уже один, и, видимо, просто забавлялся от скуки, наблюдая за ней.
— Кто этот красавчик, которого тебе представил папа? — спросила Виктория, младшая дочь Тома и Джиллиан. — Что-то я его раньше не видела. Он откуда?
— Виктория, как тебе не стыдно приставать с подобными глупостями в такой день! — возмущенно прервала ее миссис Блекторн.
— А что такого, мама? Разве тебе самой не интересно? — Она снова повернулась к Марианн: — Папа сказал, что это старый друг, но никто из нас о нем никогда не слышал. И мама тоже, а она-то уж знакома со всеми друзьями отца.
Марианн улыбнулась. Виктория Блекторн слыла коварной искусительницей. Она строила политическую карьеру, в чем, надо отдать ей должное, премного преуспела. Уже все давно знали, что брак и дети Викторию абсолютно не интересуют, как, впрочем, и любые долговременные отношения.
Ходили слухи, что она разбила уже не одно сердце. Мужчины один за другим попадали к ней в сети, поскольку высокая стройная рыжеволосая красавица с голубыми глазами сводила их с ума своей чувственностью и легкой стервозностью. Виктория умело пользовалась своими чарами, чтобы заполучать тех из них, на кого падал ее глаз. Было заметно, что Райф Стид вызвал у нее неподдельный интерес и она наметила его своей следующей жертвой. «Вот и слава богу, будет ему небольшое развлечение», — с надеждой подумала Марианн.
— Твой папа дружил с его отцом, а не с ним.
— Стид? — повторила Джиллиан. — А… он, должно быть, сын Эндрю. Ну конечно, как я раньше не догадалась! Похож на отца, вот только повыше будет. Эндрю тоже был красавчиком. У сына те же голубые глаза и черные как смоль волосы, как у Эндрю. Уверена, у него тоже нет отбоя от женщин. Были времена, когда за твоим отцом, Анни, и за Эндрю девушки табунами бегали. Один светленький, другой темненький, и оба неотразимы.
— А папа? — обиженно вставила Виктория.
— У твоего папы была я, — с довольной улыбкой ответила Джиллиан. — Все знали, что я его никому не отдам.
В отличие от матери Марианн, которая в молодости переехала в Корнуолл со своей семьей с севера Англии, Джиллиан была коренной корнуоллкой и всегда этим гордилась.
Виктория снова покосилась в сторону Стида.
— Да он с тебя, Анни, глаз не сводит. Какие у него сексуальные губы, — добавила она и облизнулась. — Нет, трудно выделить что-то одно. Он весь очень даже ничего.
— Виктория!
На этот раз Виктория поняла намек мамы.
— Прости, — сказала она быстро Марианн. — Я не хотела тебя обидеть. Но, Анни, ты же хорошо знаешь, как я относилась к твоим родителям.
— Все нормально, не переживай. — Марианн не кривила душой. Уж лучше непосредственность Виктории, чем все эти тяжелые разговоры с гостями. — Почему бы тебе не познакомиться с ним? Иди, — предложила она Виктории, понимая, что той бы очень хотелось пообщаться со Стидом. — Он здесь никого не знает и будет тебе благодарен за компанию. Ты этим значительно облегчишь ему жизнь.
— Я именно об этом и думала! — Широко улыбнувшись, Виктория ей кивнула и решительно направилась в сторону одиноко стоявшего Стида.
— Ну и дела! — недовольно покачала головой Джиллиан. Остальные члены семьи Блекторн только усмехнулись. — Готова поспорить, он ее сегодня пригласит на ужин. Что у меня за дочь! Любого может охмурить.
Разговор перешел на другую тему, и Марианн через некоторое время продолжила обходить гостей. Ей было совершенно все равно, с кем будет ужинать вечером Райф Стид. Он произвел на нее впечатление одного из самых грубых и невежливых людей, с которыми ей приходилось сталкиваться, и она надеялась, что им больше не придется общаться. Скорее всего, так оно и будет, ведь уже в скором времени Стид отправится к себе в Штаты. Конечно, ему будет приятно внимание Виктории. Только такой женщине, как она, по силам заинтересовать его.
Когда Марианн, не удержавшись, бросила любопытный взгляд в поисках Виктории и Райфа, то увидела, что к ним уже успели присоединиться остальные члены семьи Блекторн. Все они дружелюбно общались и улыбались. Почему-то Марианн почувствовала себя покинутой друзьями, как будто те предали ее, оставив одну. Она ощутила, что у нее вновь увлажнились глаза. Ни мама, ни папа больше не придут к ней на помощь!
«Не глупи! — осудила себя Марианн и, нахмурившись, подошла к окну. — Я уже давно не ребенок. Мне двадцать семь лет!» Пять лет она жила независимо от родителей в Лондоне и успешно работала врачом-реабилитологом в больнице. Однако успокоить себя Марианн не удалось.