Настоящая любовь и прочее вранье
Шрифт:
– Погоди! – вдруг воскликнул Джек, отстраняясь и прерывая поцелуй, – но если ты собралась в Лондон, значит, для разнообразия решила погоняться за мной?
– Кажется. И это уже прогресс, верно?
– Да, и притом поразительный, – пробормотал Джек, снова целуя меня.
Немного спустя, когда мы уютно устроились в моей постели, – одном из немногих мест в квартире, которое не было завалено картонными коробками, – и я лежала перпендикулярно Джеку, положив голову на его голый живот, пока он лениво гладил мои волосы, с моего языка невольно сорвалось:
– Это означает, что мы снова вместе?
– И ты еще спрашиваешь? После того, что я пережил
– Я только хотела увериться, – счастливо объявила я. – Кроме того, этот месяц и мне дался нелегко.
– Вот и хорошо.
– Хорошо?!
– Не желаю быть единственным, кто чахнет от любви, – объявил Джек, ероша мои волосы.
– М-м… чахнуть? Хорошее слово. Эй, знаешь что? – промямлила я, чувствуя, как тяжелеют веки: массаж головы явно убаюкал меня.
– Что?
– Я ни разу не сняла твое колье с тех пор, как ты его подарил.
– Правда?
– Честное слово. Это так, к слову. Я люблю тебя.
Я не успела услышать ответа, потому что секунду спустя уже спала. И, несмотря на то, что я была абсолютно голая и каждый немодельный недостаток оказался на виду, перед глазами Джека, и несмотря на то что я обнажила душу самым интимным из признаний, мне было на удивление легко и спокойно. Все барьеры мгновенно упали. Вот это прогресс.
ГЛАВА 25
– Думаю, тебе придется забыть об одержимости льдом, – заявил Джек, не скрывая усмешки, когда я опустошила подносик со льдом, опустив его по кубику в большой бокал.
– Ни за что. Можно похитить девушку из Штатов, но нельзя лишать ее самого элементарного комфорта! – весело отозвалась я, помешивая кубики льда.
– Привычка к напиткам комнатной температуры – это только начало. Официально став жительницей Лондона, придется менять образ мыслей. И, в частности, не называть брюки «штанишками», потому что здесь так именуется нижнее белье. И спрашивать не ванную, а туалет.
– Брюки и туалет. Заметано, – согласилась я. – Но все же ото льда я не откажусь!
В дверь позвонили.
– Пойду открою, – вызвалась я, спрыгивая с табурета из нержавеющий стали, стоявшего у рабочего стола с гранитной столешницей в кухне Джека… вернее, теперь уже нашей. Нашей. Правда, прошло всего несколько дней с тех пор, как я перебралась из Чикаго в Лондон и стала сосуществовать с Джеком, но все еще чувствовала себя так, будто провожу в гостях очередные праздники: уж очень трудно было привыкнуть к мысли о почти супружеской жизни вдвоем, хотя ситуацию несколько облегчал тот факт, что у Джека были и сказочный особняк, и идиллический, заново обставленный загородный дом. Весь последний год я прожила в той конуре, что принадлежала профессору-антропологу, подруге Кит, питавшей нездоровое пристрастие к фотографиям без рамок, коврикам из сизаля и плетеным стульям. Словом, она разделяла любовь Роберта, моего бывшего редактора в «Сэси синьорз!» к примитивному сельскому образу жизни, безмерно далекому от яппи – порностиля моего любимого «Поттери Барн». Так что дом Джека… я имею в виду, наш дом, соответствовал моим эстетическим взглядам.
– О Господи, поверить невозможно, что ты в самом деле здесь! – взвизгнула Мадди, врываясь в прихожую. Быстро обняла меня и немедленно выставила левую руку, чтобы показать гигантскую сверкающую побрякушку, украшавшую безымянный палец.
– Смотри, смотри, смотри, – приговаривала она, помахивая ладошкой перед моими глазами.
– Значит, ты все-таки собираешься пройти через это? – шутливо спросила я.
Мадди фыркнула.
– Попробуй только не поверить! Видела бы ты мое платье! От Веры Вонг! – бессовестно хвасталась она.
Мадди не только справилась с собой после разрыва с Джеком, но и по собственному желанию прошла курс лечения у психотерапевта. Когда она потеряла отца, мы с ее матерью уговаривали Мадди обратиться к специалисту. Но Мадди упорно отказывалась, и в результате ей пришлось избавляться от множества накопившихся негативных эмоций. Хорошенько разобравшись в себе, она поняла, что потребность непременно иметь бойфренда, даже если отношения были несерьезными и человек, подобно Джеку, абсолютно ей не подходил, привела к множеству утерянных возможностей духовного роста. Чтобы наверстать упущенное, Мадди объявила мораторий на все встречи с мужчинами и поклялась, что не заведет бойфренда, пока не обретет себя. Но две недели спустя она познакомилась с Колином Уэйнтуортом – язвительным, остроумным, жестким, блестящим журналистом одной из британских газет консервативного толка. Они влюбились друг в друга едва ли не с первого взгляда и обручились несколько месяцев спустя. В обычных обстоятельствах я была бы встревожена столь быстрым развитием событий, но увидев Мадди и Колина вместе, поняв, как они обожают друг друга, начала думать, что, может, на этот раз она нашла Того Самого.
– Кроме того, – продолжала Мадди шепотом, – если мы немедленно не поженимся, придется выпускать швы на платье…
Она многозначительно потерла живот, и я тупо уставилась на нее, не сразу сообразив, о чем идет речь.
– Господи, Боже мой, ты беременна! – завопила я и снова ее обняла.
– Ш-ш, – прошипела Мадди. – Это пока секрет.
– Долго ты его не сохранишь. Скоро будешь большой и круглой, как тыква, – засмеялась я. – Но как ты к этому относишься? Я думала, ты не хочешь становиться мамочкой из предместья с мини-фургоном, полным детишек.
– Сначала немного испугалась. Но все это… кажется таким правильным. А Колин вообще на седьмом небе. Кроме того, ты и понятия не имеешь о целой индустрии шикарных дорогих детских товаров, на вкус современных городских мам. Я просто наслаждаюсь, сметая все с прилавков, а ведь еще по-настоящему и не приступала к покупкам, – алчно объявила она.
– Я должен сделать вид, что ничего не слышал, или можно поздравить будущую мамочку? – осведомился Джек, появляясь в коридоре.
Мадди рассмеялась, а он обнял ее и поцеловал в щеку, чему я втайне обрадовалась. Очень долго этим двоим было неловко в обществе друг друга, и обычно, приезжая в Лондон, что в этот год бывало довольно часто, я старалась видеться с каждым по отдельности. Но последние несколько месяцев, особенно с тех пор, как Мадди познакомилась с Колином, отношения между ней и Джеком немного потеплели. Несколько раз мы даже встречались вчетвером, ходили в кино или ресторан.
– За это стоит выпить шампанского, – объявил Джек, возвращаясь на кухню.
– Или молока, по крайней мере, кое-кому из нас, – напомнила я.
– Да, только, пожалуйста, налей его в бокал, чтобы я смогла притвориться, – потребовала Мадди.
Когда мы устроились на кухне и выпили за будущую мать и невесту, Мадди сообщила нам о свадебных планах. После церемонии, назначенной через несколько недель, планировался роскошный прием в «Ритце». Я была единственной подружкой невесты, и Мадди клялась, что платье мне понравится.