Настоящая попаданка
Шрифт:
Вроде всё предусмотрено, всё сделано. Но меня всё равно не покидает мандраж: вдруг что-то пойдёт не по плану? Вдруг, несмотря на рекламу, ко мне никто не придёт? Всё-таки, другое общество, другие нравы. Женщины и к Фани-то в салон боялись заходить, чего уж говорить обо мне? Не слишком ли это смело для местных? Ай, ладно, не попробую — не узнаю. В крайнем случае, сверну всё, распродам, что можно — рассчитаюсь с долгами, и буду просто жить на проценты с продаж. Мне же забот меньше.
Но это я так, успокаивала себя. На самом деле, мне, конечно, хотелось, чтобы у меня всё получилось. Интересно, папа бы гордился мной, если бы знал, что я сама, практически с нуля, открыла бизнес? Эх, папка-папка, как бы мне твои советы сейчас пригодились! Да и мамины
Дело в том, что с того дня, как я осознала, что нахожу Гиртана физически привлекательным, я никак не могу избавиться от этой мысли. И теперь я не могу с ним общаться по вечерам, как раньше: я сразу вспоминаю его обнаженный торс и краснею, как свёкла, как ясна зорюшка. Краснею, отвожу взгляд и спешу закончить разговор поскорее. Гиртан, конечно же, видит, что со мной что-то происходит, но понять причины не может. И я его, бедолагу, понимаю: нормально же общались, пока меня не переклинило. При этом, я его торс уже сотни раз до этого видела, ведь все мужчины каждый день до пояса в тазу после работы мылись, а потом еще и ноги мыли. Баня-то раз в неделю всего. Но раньше почему-то я на него внимания не обращала.
Что же это такое со мной приключилось теперь?
Во всём виноваты мысли, возникшие тогда, когда я наблюдала за стройкой. И с тех пор, чем больше я пыталась не думать о Гиртане, как о мужчине, тем сильнее и навязчивее становились эти мысли. Ага, «не думай о розовом слонике» в действии, называется. Видимо, когда я немного расслабилась и перестала каждую минуту бороться за выживание, мои гормоны решили напомнить о себе. Всё-таки, инстинкт размножения не сильно отстаёт от инстинкта самосохранения. А поскольку, пока я формально замужем, для меня все остальные парни — табу, то невольно я стала заглядываться на «мужа». Хотя он для меня, на самом деле — табу еще большее. Вот засада! Надо как-то с этим бороться, а то нам предстоит месяц в дороге быть практически наедине (не считая Гришки) — я же не выдержу! Там мы будем видеться не только во время трапез или наших коротких (в последнее время) разговоров в беседке. Там нельзя будет просто сослаться на усталость и уйти спать, когда Гир начнёт задавать неудобные вопросы, типа:
— Влада, я тебя чем-то обидел?
— Влада, что-то произошло, о чём я не знаю?
— Я вижу, что что-то не так. Ты точно не хочешь об этом поговорить?
Я всегда считала, что это мы, женщины — любительницы поговорить и повыяснять отношения (по крайней мере, если ориентироваться на собственных родителей и всяческих знакомых), а мужчинам это не нужно. Как же я ошибалась! Вот и верь после этого стереотипам.
Так что я пока бегала от Гиртана, и весьма успешно. Ну, серьёзно, что я могу ему сказать: Гир, я тут вдруг поняла, что ты мне нравишься, и боюсь влюбиться, так как это принесёт кучу ненужных проблем? Поэтому избегаю тебя? Да, он, конечно, с высоты своего возраста поржёт над моими проблемами, но вряд ли это мне как-то поможет. Хотя, нет — он не будет смеяться над этим, не такой у него характер. Но и помочь мне вряд ли как-то сможет. Не хочу ставить его в неловкое положение. С Настей, что ли, посоветоваться? Я, хоть и не была девочкой в свои девятнадцать — парни у меня были, но реально ни разу еще не влюблялась по-серьёзному. Вообще, многие же молодые девчонки влюбляются в своих учителей или просто в мужчин старшего возраста, неужели и ко мне это пришло? Или это не совсем то? Вот, чёрт, я запуталась!
В итоге, к моменту открытия салона я была настолько издёргана разными сомнениями и переживаниями, что у меня уже глаз начал дёргаться. Такими темпами я ещё и поседею раньше времени. То есть, Слава поседеет, я же сейчас психую в её теле. Как ни странно, эта мысль помогла мне успокоиться: правильно, нечего чужую нервную систему портить. Или нервная система всё-таки моя? Да не, вряд ли: если перенос нематериального сознания еще можно представить, то нервная система вполне материальна и является частью человеческого организма. Так что, Влада, кончай трепать Славке нервы, у неё и так их, наверное, много ушло: это же надо столько детей родить и воспитать!
Аутотренинг не прошёл зря, я успокоилась и перестала нервничать, решив: чему быть — того не миновать. А смысл переживать о том, чего ещё не случилось? А уж о том, что уже случилось — и подавно смысла переживать нет! На такой вот позитивной мысли и остановилась.
Глава 17
Слава.
Кажется, у меня сегодня первое в жизни свидание. Я не уверена в этом, так как еще не очень хорошо понимаю людей этого мира. Но Евгений пригласил меня прогуляться в парк, а после зайти в кафе — это вместо обычного нашего сеанса в кабинете. Он говорит, что в более непринужденной атмосфере лечение может пойти быстрее, но женское чутье подсказывает мне, что это просто предлог. Я нравлюсь ему. И, конечно же, он замечает мои заинтересованные взгляды в свою сторону, но при этом не спешит ничего предпринимать. И это тоже странно для меня. Ну что же, прогулка так прогулка.
Мы неспешно прогуливаемся под руку по парку и говорим о чем угодно, только не о моем лечении. Он рассказывает о себе, смешит меня разными случаями из практики. Я не скрываю своего интереса к нему, как к мужчине и не упускаю случая невзначай прикоснуться к нему. Наконец он останавливается, разворачивается ко мне и смотрит, серьёзно так. И при этом мягко отстраняет от себя.
— Слава… — он силится подобрать слова, — Не стоит…
— Почему? — выдыхаю я.
— Я… намного старше, Слава. И я не тот человек, которого твои родители хотели бы видеть в качестве твоего… ухажера.
— И сколько тебе? — в самом деле, интересно же.
— 32 года.
О да, это так много, так много, что я аж на 10 лет старше этого мужчины. Но я не могу ему рассказать об этом. Вернее, не так: я рассказываю, а он не верит.
— Мне 43.
— Слава!
— Это правда. Ты можешь не верить, но это так, и реальность от этого не изменится. Ты и сам видишь, что моя теория объясняет происходящее гораздо лучше твоей, особенно, если учесть, что я-то точно знаю, что это правда.
— Мы уже говорили об этом, Слава… — устало вздохнул Женя, — Ты думаешь, что знаешь — а это не одно и то же.
Молчу. Идём дальше.
Брови Евгения нахмурены, в глазах отражается внутренняя борьба.
— Я — ученый, Слава, — говорит он наконец, — Ты мне очень нравишься, и я хочу тебе верить, и — ты права, очень много фактов за то, что ты говоришь правду, но пойми: это слишком противоречит современной науке! Если я рискну и поверю тебе, мне придётся пересмотреть всю картину мира, которую я выстраивал до этого, отказаться от множества своих убеждений… И я бы сделал это, но мне нужно больше доказательств.
— Хорошо, — говорю я спокойно и вижу его вздёрнутые в удивлении брови, — я подумаю, как раздобыть тебе доказательства.
Влада.
Ну, вот он — день открытия. Не знаю, чего я ждала: толпы перед салоном или полного отсутствия клиентов, но ни тот, ни другой сценарий не воплотились в жизнь. Действительность была более прозаичная: многие женщины, которых я знала в лицо еще со времен мастер-классов, заходили в салон, приценивались, присматривались, здоровались. Кто-то просил сделать макияж, кто-то — маникюр. Девочки волновались, но справлялись — сегодня работали Лита и Мила, как более опытные. Я пока была за администратора: встречала гостей, улыбалась, записывала на приём, принимала оплату, провожала. Управляющего-то я наняла, а вот про администратора забыла. Мало вести дела, надо быть еще и лицом салона, а хмурый серьёзный мужчина в возрасте вряд ли справится с этой ролью. Нет, тут нужна женщина — утонченная, красивая, среднего возраста. Чтобы клиентки сразу видели, что можно выглядеть хорошо в любом возрасте, и что наш салон им в этом поможет. Кажется, мне снова придётся обращаться к Фани: сама я тут никого не знаю, а она, возможно, подскажет подходящую мне особу.