Настоящий оборотень. Одинок ли путник в краю далеком

Люблю лето, с души спадает тоска и дрема, мир живёт. Живёт в каждой своей веточке в каждом ростке, а когда у тебя всего пару месяцев тепла и те зачастую перемежаются затяжными дождями, начинаешь ценить и замечать эти дни. Вот и я, выбрался на природу, далеко и на долгих четыре дня, что стало почти немыслимо в наше время, но далеко не для всех. У одиночек, коим я в последнее время стал, ещё есть такая возможность. Конечно, одному в маленьком походе нелегко, но и мешать никто не будет. А там есть ли время для хандры, грибов пособирать, мешок дотащить и стоянку организовать, комаров погонять. В конце концов от души по материться, не стесняясь ни себя, не леса. Он то поди уж всякое слышал? Дел много и только диву даёшься, как летит и просачивается сквозь пальцы время. Не успеваешь обернутся, как нету дня и только к следующему вечеру, показалось маленькое и ничем не приметное озерцо, коих сотни в уральских горах и имена их помнят, только суровые старожилы. Что же до меня, то мне оставалось поздороваться с каменным бережком, с нетронутым рыбаками и туристами озером, улыбнувшимся солнечными бликам в кристально чистой воде, своему посетителю. И даже, как-то жить захотелось, скидывая с себя сумку с припасами, какую ни какую, а палатку катанку и дышать, просто дышать. Иногда забываешь, как это необходимо, побыть наедине с собой и с природой. Без всего, интернета, телевизора или жужжащего радио,

а главное без машин и прочей мути повседневности. Только ты, жизнь и тот, кто за всем этим наблюдает с верху, собственно, часто для разговора с ним люди и выбираются на природу. И не нужно нечего говорить, вы оба все знаете, просто помолчать и прикоснуться к вечному, разобравшись в самом себе. Но даже для это нужно подготовиться и кое–чего мне удалось прихватить. Хлебушка, перловки чуток и удочки, и этого хватит для неброской ухи, а если совсем не повезёт, то и каши с тушёнкой. Старенький двухлитровый котелок, выдерживал в былые времена и не такое. Тем более, что есть с собой и фляжка для вкусу, и как водится для беседы. Ну, а пока и чаем обойдусь. Прикинув куда и как лучше бросить катанку, закипела работа. Сначала, стоило очистить лежбище от камней и сложить костерок, что бы мошку отгонял и траву не запалил. А там на лесозаготовки, сухарника нарубить и валежин натаскать, береста подрезать или мха. И сидеть у костерка, следя за чуть дрожавшим от жара котелком. Любимое дело, не считая рыбалки или не совсем так. Мне нравилось созерцать, как играет рябь, а над ней вьётся ветер, словно любующийся в своем отражение ребёнок. Но если присмотреться, то за спиной его стоит дядька, как и я высматривающий рыбу, и никому не советовал бы его дразнить. Тем более что и без него, по небу гуляют шутницы, что голову вскружат и дождем обольют, и так зябко и противно на душе, что жить не хочется. Наверное, ради этого и начал выбираться подальше. Вообще с ветром у нас особые отношение, он меня любил, а я с взаимностью к нему прислушивался, а там и к звукам ночи. Сколько себя помню, мне всегда нравились осенние ветра, что укутывали прохладой и некой тоской, но в ней не было недоговоренности. Природа была чиста, чиста как первозданная грусть и прощалась до весны с каждым слушавшим её человеком. И бывало я грустил с ней или по ней, в жгучие морозы или палящую жару. А когда дожидался встречи она пролетала, как выходные с друзьями, оставляя свои сказы и послевкусия. Вот я и стал ловить себя, в совсем других местах. Там, где можно закинуть удочку, и под горячий чай поразмышлять о своем, уже и не надеясь уйти без ухи, вылавливая голавля, карася или толстолобика, конечно, последние у нас не водятся, но и речь не о рыбе. А там ближе к вечеру, под горячее и поджаренный на костре хлеб, да с грибами, можно и чего по крепче. Да не одному, а с природой. Ну, а если никто и не пожалует из местных обитателей, то просто с матушкой землей, для коей я и опрокинул первый глоточек, зажмурившись. "Эх хорошо." А после второй и тем более третей, все возвращалось на свои места. И стоило только прислушаться к себе, как появлялись; барды, рыбаки, орчанки, негры, толкиенисты, ещё хрен знает кто из воды лезет и матерится, просто не может быть такого, чтобы не помешали. Вот и сейчас я наблюдал, как залетные штурмуют берег и откуда взялись не было ж никого, может лодка, где перевернулась? Но, к чести, их сказано, меня они не то – что не задели, даже не заметили или не показали того, поднявшись по тропке к основной дороге. И оставалось взирать на то, как десяток девок в полном обмундировании, скрипя кожей, а кто и чем ещё, утопало за вразумлявшим их мужиком. Видать долго терпевшим, а уж на сколько хватит его окружение, меня, как-то не интересовало. Я просто хекнув опрокинул в себя, так и оставшуюся в руке рюмку, да выловил грибочек и прислушался к восстановившейся тишине. Хотя нет, состояние не то, что бы было испорчено, что-то мешало на грани слышимости плескаясь и попискивая в воде. Толи забыли кого – толи… Разглядев в воде брыкающеюся сиговину, кинулся к берегу, благо что и живность барахталась не далеко. И хватило зайти по пояс, чтобы к своему ужасу выловить летучую мышь. И уж не знаю кому было страшнее ей или мне? Но я как-то разом протрезвел, а животинка вцепилась мне в руку, посматривая на меня бусинками глаз. Даже как-то притопить перехотелось, да и зря что ли спасал в самом деле. Опять же и ручная вроде, перепугалась бедная, вон как льнёт к руке, вцепившись перепончатыми лапками. Вот только куда её сейчас? Помаявшись чутка с этаким чудом, решил, что спешить некуда. Если потерял кто, значит вернётся, а если не вернётся, то не объест поди? Парень я большой, под метр девяносто почитай, крови на всех хватит. Усмехнувшись, прикидывая чем кормят летучих мышей, вспомнил об каких-то фруктах и ягодах. Ну, если с первыми на Урале все просто, хрен, да редька, а решить че слаще так и не можем. То с ягодами благодать, помнится я тут где-то дикий крыжовник видал. Ну как дикий, раз в лесу растет, то дикий. Одичал поди без хозяйки и людского внимания. Вот к нему я и направился. Не люблю понимаешь–ли, когда за обедом, любимец в рот заглядывает. Но по первой и с ним сами, управиться нужно. Дойдя до палатки, кое-как достал из рюкзака рубашку, в которую мышку и увязал, благо та не особо сопротивлялась, а я не давил. Зверь-то он тоже ласку любит. Ну, а как покормить пообещал, так за ягодой и отправился, чай не далеко. Кое-что, конечно, тревожило в начале июля месяца. Но ягодка была и даже поигрывала зелеными отблесками в вечернем свете. Пусть не манго, не апельсины, но на первое время сойдёт. Набрав пару горстей, а горсть-то у меня ого-го, не только мышь какую-то мелкую накормить хватит, отправился к палатке, где меня заждались, как неведома зверушка, так и уха с дымком от костра. Но заметив недоверчивый взгляд зверька, уже пришедшего в себя за моё отсутствие, вывалил рядом с ним добычу, как и пообещал. Оставалось наладить контакт и засунуть одну из ягодок ему в рот. А заметив, как он сощурился и мордочку перекосило, пробрало и меня самого. Но пол пути или адаптация к нашим краям, была пройдена, пусть ест привыкает. А после, парочки десятков повторов, я смог со спокойной душой отправится к костру, издали посматривая на насупившегося, но с округлившимися животом и глазами, на мой взгляд сытого зверя. А там подошёл к концу и вечер. Стоило только, развесить или разобраться с мокрым тряпьём, усидеть оставшееся во фляжке, горячительное, и на боковую.

Летучая мышь или дочь клана Полуночные Лисы.

– Презренный шиловечишка, – чувствуя, как ещё вяло слушается язык и вяжет рот, только и оставалось, смотреть, как северянин заваливается спать и сплевывать косточки от ягод. – Чем он вообще меня напичкал? Ох как всё кружится.

Слыша, как бурчит живот и не успевший лечь заворочался мужик, только и смогла шепнуть:

– Вот же гадёныш, – не ожидая что тот обернётся.

– Значит не показалось, – хмыкнул он, посматривая на обомлевшую меня, да и куда там, крылья были увязаны, и хоти не хоти, а ничего не сделаешь. Тем более чтобы обернуться нужно время, чай не оборотень туда–сюда оборачиваться.

Но что же мне делать?

Стоило повалиться, как гостья моя, зашипела и задергалась, тревожа и без того не приходивший сон. Чего не говори, а к таким зверям я не привык, вроде бы и покусай она меня не убудет, а все равно неприятно. Но самое интересное началось после того, как знакомая прошипелась и начала меня костерить, вот уж не ожидал. Но стоило обернуться, как наткнулся на две бусинки глаз и совершенно не понимающую, что происходит, мордочку, тоже мог сказать и о себе. Кроме того, конечно, что мыши эти, совершенно бесчеловечны и играют не по правилам. Но и я, не лыком шит. Потому и оставил все до утра, оно как говорится мудренее, но перекреститься не забыл, как и проверит0ь рубашку, чтобы не убежала. А повалившись, как не странно отрубился сразу. Даже, как-то непривычно, зверь он и в Африке зверь, а тут хоть и невидаль, но вроде разумная.

Утро же началось, обыденно и больно уж хворо, для моей то фляжки. Так что первым делом, отправился к реке, стоило умыться и привести себя в порядок, но и про гостью я не забыл. Да и как тут забыть при вялых попискиваниях, взопревшей в моей рубашке живности. Вот и пришлось её брать с собой, как есть. Хоть отопьётся и пёрышки почистит. Ну или скатавшуюся влажную шёрстку. По крайней мере макну разок другой, отойдет и по-русски заговорит. Хотя с языком у неё проблем и не наблюдалось. Помучавшись с вяло ворочавшимися мыслями, всё-таки добрался до озера, не успевшего прогреться под лучами жаркого солнышка. И я, не мудрствуя лукаво, просто сел в воду по пояс, а как сел, так и окунулся с макушкой, от неожиданности выпрыгивая к берегу. Уж че там случилось было не понятно, ил с песком обвалился или в яму угодил, чего не заметил сразу. А вот за напарницу испугался, тем было больше удивление, когда вместо зверька с рубашкой у меня в рука заворочалась женщина, что-то шипя по-свойски. Мне же в голову взбрело совсем другое. А мышь-то оказывается у меня церковная. Но глядя на совершенно голую женщину, выбиравшуюся на берег, пришло и ещё кое–чего. А именно что бедность не порок, тем боле при её то формах или с такими задатками. И только после, закралась ещё одна, что происходит и когда успели увести палатку, я же только вылезти успел?

Лиэста.

Осмотревшись по сторонам, вздохнула с облегчением, ох уж мне эти переходы и северяне, думала, что и не выберусь уже. Повезло, что от портала Диамы, ещё кое чего витало и я смогла вернутся. Иначе так бы мышкой и осталась, если чего не хуже. Пусть лучше, она сама по чужим мирам бегает, и не интересным совсем. А у меня и дома дела есть, тут как-то по легче дышать, да и северянин свой. Вон как башкой крутит, не отвалилась бы. А что до остального, теперь и моя очередь о нем позаботиться. Улыбнувшись, не сдерживая в себе давешнего обеда, заметила и как того передернуло. Чем чуть – чуть уняла и его не прикрытый интерес. Правда до дома ещё топать и топать, как бы не спекся парнишка. Поведя рукой, чуть отогревшись на солнышке, окутала себя в черный саван. Какое оказывается, полезное умение мы выторговали у Сиеты, хотя человеку нравилось и так и этак. Он ещё был обескуражен после перехода. Нечасто поди сталкивался с магией крови. Или тем, что мы одним желанием и собственной силой, при должном упорстве и обстоятельствах, можем прорваться к дому. Другим-то поди одаренного не удивить, не просто же так он находился в месте прохода и его не тронул собрат со свитой, и даже не удивился особо мне. А сразу и не скажешь, по глупому выражению хитреца. Но мы и не таких, видали. А там глядишь, чего-нибудь ещё интересного узнаем. Мало ли у северян тайн. Интересно даже, как далеко он зайдет и продержится. Но главное в этом деле не перестараться, а пока:

– Ты там, не обжиться случаем решил? Вылазь давай.

Стоило распрощаться с палаткой и осмотреться, как душа занемела, озерцо не походило само на себя, да и не помнилась, стоящая неподалеку деревенька. Что с другого берега виднелась сейчас, как и стиравшие девки и ребятня, тыкавшая в нас пальцами. А чего не тыкать, я и сам горазд. Да только рука не поднималось на них или на деваху, просто обезоруживающе улыбнувшуюся и продемонстрировавшую, внушительный набор клыков. А после и в черное марево, что её окутало. А уж когда она предложила выбираться и вовсе захотелось поплавать в волю, до другого берега не так уж и далеко, с пол километра не больше. Но удержавшись от бегства, решился выслушать и вампиршу или кто она ещё может быть? Самому– то в голову ничего не лезло. Но она только, поторапливала:

– Вылазь – вылазь. Нам ещё далеко идти, не останавливаться же у людей, пока ты в наших землях. Или решил тут собрата и дожидаться? Так ему все одно к нам возвращаться.

Хмыкнув, не сразу догадавшись о ком она, но припомнив вчерашний заплыв девиц во главе с мужиком, подался на берег. Не упустив и полный довольства собой или тем, что я послушался взгляд. Мне же, хватило и того, что меня не хотят съесть и люди не разбегались. Ну и конечно, самою малость интересовало и то, где я? Опять же, пока "собрат" не вернулся. О чем и спросил:

– И когда же он собрался вернутся и главное куда?

Улыбнувшись мне, девушка, а теперь она выглядела, как девушка, клыки не сильно выпирали и саван напоминал, что-то этакое, воздушное, подвела черту. Ну или границы моего тут пребывания, а заодно обеспечив и первую в жизни, далекую и неожиданную за гран поездку:

– Как только договорятся об наших условиях со старшими, так и вернуться. Но тех, сам понимаешь, ещё надо собрать и убедить, а уж чего там в договоре понаворотили мне не ведомо. С другой стороны, нам с тобой, как младшим, в их дела лезть и не надо. Лучше уж наслаждайся моим подарком и землями вампиров, когда бы ещё до них и до нас дорос. Да о себе рассказывать не забывай, раз уж в земли ваши не пустил.

Посмотрев на не заморачивавшуюся и выложившую мне всё, о чем думала, девчушку. Несколько запутался в собственных размышлениях и выводах касательно её. А именно, ощущавшейся силы и животного превосходства, к речам, непоседливости и противоречившей ей, женственности. И она была далеко, не та, чем хвастались бы девчата в свои пятнадцать–восемнадцать лет, да чего там большинству знакомых мне женщин было далеко до такой притягательности. Что только подчеркивалось тонкими чертами лица и выразительностью глаз, тех, что привыкли оценивать, всё и сразу. А изгибы, ох уж её изгибы. Даже как-то приятно, что меня водят за нос. Или быть может, видимый мной ранее мужик – не прост. И это не смотря на уже видимые мной чудеса. Уперевшись в мою проводницу, так и ждавшую ответа. Со скрипом сердца, но сделал к ней на встречу шаг:

– Ну, чтож, давай посмотрим, как здесь у вас, – а заодно, присмотримся и к тому, куда бежать или подождем мужика.

Который, не шибко поди и обрадуется, нежданному пополнению в собственных рядах. Но говорить об этом не стал, да и не требовали. Непоседа, недолго думая, обернулась и повела к дому. Да так, что мне оставалось, только поспевать. Но возражать не стал. С таким провожатым можно и в берлогу, и в стаю волков, и даже к вампирам. Глупость и самонадеянность, и не из таких передряг, вытаскивали. А пока, брёл по лесу и смотрел на то, что обычно людей на приключения и толкает. Тем более, что одежка у клыкастой была не такая уж и плотная. Не Алиса, чтобы за кроликами бегать, а так и потерпеть можно. Опять же и лес, подлесок и кустарники, быстро кончились, а прогалина сменилась и дорогой, не успел я изжалить и искалечить голые ноги, да порвать трусов. А там и оставалось, разве что плестись по полянке и разъезженной дороге, покряхтывая или шипя на камушки под ногами. Вампирше же было все по плечу. Она будто и не замечала таких мелочей, находясь в схожем положении, и я не позволял себе её окликнуть…